Ва̄судева Гхош̣, один из спутников Господа Чайтаньи, знаменитый киртания, один из трёх братьев-киртаний (Мадхава Гхош, Васудева Гхош и Говинда Гхош славились своими киртанами во времена Господа Чайтаньи), поёт, вспоминая о Господе Чайтанье уже после Его ухода:
джади гаура на̄ хо’то, тобе ки хоито,
кемоне дхорита̄м де
«Как бы мы жили? Что бы мы делали, если бы Гауранга, Шри Чайтанья Махапрабху, не пришёл в этот мир?» Джади гаура на̄ хо’то, тобе ки хоито, кемоне дхорита̄м де.
Вдохновлённый этой песней Ва̄судевы Гхоша или по некоторым источникам Нарахари Саракары Тхакура, Шрила Джаяпатака Махарадж написал бхаджан на бенгали «Если бы Шрила Прабхупада не пришёл, что бы мы делали? Кемоне дхорита̄м де. Как бы мы влачили это существование?»
И дальше он рассказывает, что дал Шри Чайтанья Махапрабху. И нам надо очень хорошо понимать. Всего в нескольких словах, в трёх строчках этого бхаджана:
ра̄дха̄ра махима̄ према-раса-сӣма̄
джагате джа̄на̄та ке
«Кто бы тогда знал величие Шримати Радхарани?» Радхарани до Господа Чайтаньи мало кто знал. Это сейчас у каждого второго преданного дочка Радхарани. Но во времена Господа Чайтаньи далеко не все знали о Радхе. Да, в Ориссе особенно, там, где «Гита-Говинда» Джаядевы Госвами была на слуху у всех, люди слышали это имя. Но по-настоящему никто не знал Её славу — ра̄дха̄ра махима̄, Её величие, Её невероятную щедрость. И только когда Господь Чайтанья, приняв Её настроение, пришёл в этот мир и стал раздавать то, что Он принёс с собой, люди до какой-то степени поняли величие, славу Шримати Радхарани.
Према-раса-сӣма̄. Никто не знал до Господа Чайтаньи (джагате джа̄на̄та ке — кто бы знал? джа̄на̄та — значит «кто бы знал?» джагате — «в этом мире») према-раса-сӣма̄ — какой силы, интенсивности может быть любовь к Богу, какой красоты и какого могущества она может достигать. Према-раса-сӣма̄. Сӣма̄ значит «предел».
Да, любовь была. Прахлада Махарадж, Дхрува Махарадж, Амбариша Махарадж — все они прославляются. И про всех них говорится, что у них была према. Но Чайтанья Махапрабху показал крайний предел, высший предел, которого может достигать эта любовь.
И дальше, следующий куплет, может быть, самый важный в этом бхаджане:
мадхура вр̣нда̄, випина ма̄дхурӣ,
правеш́а ча̄турӣ са̄ра
Мадхура вр̣нда̄, випина ма̄дхурӣ — этот лес Вринды, который пронизан сладостью. Правеш́а ча̄турӣ са̄ра — Он открыл хитрость, трюк, с помощью которого человек может войти в это царство сладости. Ча̄турӣ значит, как я объяснял, «хитрость», или «искусство». Правеш́а ча̄турӣ са̄ра.
Он дал самую суть этой «техники», скажем так, или этой методологии, если выражаться научным языком, с помощью которой человек может войти в это царство сладости. Иначе мы будем ползать по поверхности святой дхамы, как те самые, как это сказать, proverbial, те самые мухи, которые ползают по поверхности банки с мёдом. И даже иногда муха, наткнувшись на какое-то испражнение, может думать, что, «наконец-то, мёд открылся мне», но она по-прежнему будет ползать по поверхности этой банки с мёдом.
И он объясняет, в чём этот секрет.
Враджа-джуватӣ, бха̄вера бхакати,
ш́акати хоито ка̄ра
Секрет этот — в полной самоотдаче, самоотверженности девушек Вриндавана, чью бхаву, чьё настроение мы благодаря Чайтанье Махапрабху можем до какой-то степени поймать зеркальцем своего сердца, как ловят люди солнечный зайчик.
Эта бхава, бхакти-бхава… Кто бы мог это делать? Ш́акати хоито ка̄ра. Кто бы мог в принципе проявлять ту же самую степень самоотверженности или, по крайней мере, какое-то подобие этой самоотверженности, которую проявляли девушки Вриндавана?
Сегодня ушёл из нашего мира, из доступного нам плана Кадамба Канана Махарадж. И в связи с этим куплетом мне вспоминаются его слова, которые очень меня тронули.
Долгое время жил во Вриндаване, был президентом храма во Вриндаване. Я чуть позже ещё несколько слов скажу об этом. А потом оставил всё и поехал проповедовать на Запад. И в результате этой своей проповеди уже незадолго до своего ухода, уже вот сейчас, в эти месяцы, которые предшествовали его уходу, он сказал удивительную вещь.
Он сказал, что «я слышал много рассказов о Кришне, я долгое время прожил во Вриндаване». И во Вриндаване можно очень часто слушать истории о Кришне, можно слышать катхакаров, которые с большим упоением и воодушевлением рассказывают об этом. Но он говорил: «Тем не менее, сердце моё так или иначе всё это не трогало. Всё это оставалось… проходило мимо моего сердца, не входило куда-то вглубь, и сердце моё не плавилось. Но потом я приехал на Запад, и я увидел, как Гауранга Махапрабху продолжает здесь, на Западе, Свои игры любви. И как люди на Западе, столкнувшись с Движением Господа Чайтаньи, меняют свою жизнь. Как люди забывают всё, и как люди начинают следовать по стопам этих девушек Вриндавана. Как люди начинают искать любовь, хотя до этого они искали каких-то обыденных вещей: денег, наслаждений, удовольствий. Когда я увидел, как Господь Гауранга продолжает эти лилы, и как Он вселяет этот дух полного самоотречения и самоотверженности, и когда я увидел красоту этого, вот тут, — сказал он, — моё сердце „поехало“, тут моё сердце стронулось с мёртвой точки».
И здесь Ва̄судева Гхош̣ говорит о том же самом. Чтобы нам войти во Вриндаван, есть один секрет. И секрет этот поведал миру во всеуслышание, громко, так, чтобы никто не смог притвориться, что он не слышал этого секрета, Господь Чайтанья. И Он сказал, что «да, вы можете войти во Вриндаван. Единственное, что вам нужно, — это, поверив в Кришну, сарва-дхарма̄н паритйаджйа ма̄м экам̇ ш́аран̣ам̇ враджа (Б.-г., 18.66), предаться Ему». Не держаться за какие-то свои привязанности и за свои тщетные, убогие, заранее обречённые на неудачу, попытки стать счастливым здесь, а безоглядно полюбить Кришну, отдать Ему своё сердце, и делать всё то, что Он захочет. Это на самом деле и есть гопи-бхава. Гопи-бхава — это когда человек ничего себе не оставляет.
Иногда люди пытаются рисовать какие-то достаточно грубые и карикатурные (в общем-то, карикатурные) формы гопи-бхавы. Но гопи-бхава — это символ, или это описание, полной, абсолютной самоотверженности.
Есть Бог, и есть я, есть все остальные частицы Бога, которым я тоже буду служить, потому что они дороги моему пра̄н̣а-на̄тхе. И я буду Ему служить, чего бы мне это ни стоило.
а̄ш́лишйа ва̄ па̄да-рата̄м̇ пинашт̣у ма̄м
адарш́ана̄н марма-хата̄м̇ кароту ва̄
йатха̄ татха̄ ва̄ видадха̄ту лампат̣о
мат-пра̄н̣а-на̄тхас ту са эва на̄парах̣
(Шри Шикшаштака, 8)
Чайтанья Махапрабху принёс это. И это непростая вещь, это непростой идеал. Мы цепляемся за какие-то жалкие остатки надежд на то, что так или иначе у меня получится, я смогу обмануть судьбу, я смогу здесь стать счастливым.
Но, чтобы войти во Вриндаван, войти в эту дхаму, нужна полная самоотверженность. И да, понятно, что мы можем не сразу это делать. Но на самом деле получается это довольно быстро.
Пару дней назад я разговаривал с Кешавой Махараджем, который здесь присутствует. Я с его позволения открою секрет. Он мне сказал, что «я, когда в первый раз увидел преданных, мне понравилась философия, но я себе сказал, что „никогда я эти тряпки не надену. Никогда! И по улице в них ходить не буду!“ Уже через два дня я уже бегал в них по улице». (смех)
Я помню, как я тоже однажды обнаружил себя во время харинамы в Стокгольме в 80 каком-то году. Я смотрел на своё отражение в витринах роскошных магазинов стокгольмских и думал: «Что я тут делаю? И как я оказался тут в таком виде?» (смех)
Так или иначе, здесь Ва̄судева Гхош̣ объясняет, что открыл Господь Чайтанья. Потому что можно со стороны смотреть на всё это. И люди читали об этом, люди знали об этом, люди слышали об этом. Но мало кто реально понимал, как это можно сделать, до тех пор, пока они не увидели перед собой живой пример Господа Чайтаньи.
На самом деле стандартная вещь: мы не понимаем, как что-то можно делать до тех пор, пока мы не увидим, как кто-то это делает, делает легко, играючи, радостно.
И когда люди увидели это невероятное счастье самоотречения, полного, абсолютного самоотречения, которое проявлял Господь Чайтанья, то они поняли этот секрет.
Кадамба Канана Махарадж в этом смысле, конечно же, замечательный пример. Он тоже многое оставил. Он был музыкантом. Достаточно известный музыкант, который был на пути к какой-то своей славе и всему остальному. И он оставил всё. И в своей жизни он столкнулся с невероятными трудностями. С невероятными трудностями, которые едва ли кому-то из нас довелось пройти. Вплоть до того, что его за сознание Кришны, за его служение Кришне в него даже стреляли и почти убили.
Как я говорил, в какой-то момент, период своей жизни он стал президентом храма во Вриндаване. В своё время Шрила Радханатха Махарадж сказал мне, что если есть в ИСККОН какое-то самое сложное служение, то это служение президента храма во Вриндаване, потому что президент храма во Вриндаване должен угодить всем.
В те времена, когда Кадамба Канана Махарадж был президентом, Аиндра был обитателем этого храма. Ему было очень непросто угодить. Огромная община преданных, учеников Шрилы Прабхупады, вокруг этого храма, у каждого из которых были свои какие-то представления о том, какой должен быть храм. Местные жители, которые очень внимательно наблюдали, особенно в то время (сейчас, понятно, наш храм уже стал как бы частью привычного вриндаванского пейзажа), но в те времена люди очень с прищуром смотрели на то, что там творится и отмечали все недостатки.
И он в течение долгого времени очень мужественно и очень самоотверженно выполнял это служение до тех пор, пока он не «наступил на мозоль» не кому-то, а мафиози, который вриндаванский мафиози.
Паломники, которые приезжают во Вриндаван, думают, умильно глядя на всё: «Какое святое место!» Люди, которые тут живут, знают, что в этом святом месте обитает много разных жителей, и далеко не все из них святые.
На самом деле говорится, что деградация религии начинает со святых мест, потому что люди приезжают сюда, привозят сюда деньги. А там, где деньги, всегда есть мафиози, любители какой-то лёгкой наживы.
И в какой-то момент своего руководства храмом Вриндавана, он очень сильно наступил, очень сильно прижал этих людей, которые получали свою мзду. И, так как он был человеком очень принципиальным и не шёл ни на какие компромиссы, ни на какие уступки, то в какой-то момент они решили решить эту проблему доступными им средствами.
И рано утром перед мангала-арати, когда он омывался в душе, прозвучал выстрел. И этот выстрел… пуля прошла, пробила насквозь его лёгкое, прошла на каком-то расстоянии от его сердца. Ещё бы немного, и это был бы смертельный выстрел.
Но самое поразительное, конечно же, случилось потом, когда он немного поправился, едва-едва встал с постели. Первое, что он сделал, он сказал: «Спасибо, Вриндаван, я всё понял. Я поехал проповедовать на Запад». Далеко не самый очевидный вывод, который можно сделать из этого события!
И, в общем-то, с тех пор, с этого выстрела, после того как он пришёл в себя, началось его служение проповедника, который, по сути дела, объездил всю Европу, Америку, Австралию. У него тысячи учеников по всему миру.
Но, конечно, самое главное испытание на самоотверженность, на искренность того, что мы делаем, ожидает нас в самом конце, когда Кришна посылает нам этот самый последний урок, который мы должны пройти.
Несколько лет тому назад, лет, наверное, пять или шесть, у него обнаружили рак. И рак этот был в самой начальной стадии. Врачи вырезали, сделали ему операцию и сказали, что в принципе всё нормально, никаких проблем нет; единственное, что нужно, — это каждый год проверяться и смотреть на то, что творится. И он это делал. В Южной Африке ему сделали операцию.
Южная Африка была одним из тех мест, где он тоже много проповедовал. Он сам из Голландии. И Южная Африка была в течение долгого времени колонией Голландии, поэтому это было одним из тех мест, где он проповедовал белым людям, говорившим на голландском языке.
И всё было хорошо. Он продолжал ездить, продолжал проповедовать.
В какой-то момент Джайадвайта Махарадж, чьим учеником он является… А у Джайадвайты Махараджа, может быть, пять учеников. Я помню этот момент, когда Джайадвайта Махарадж сказал, что «всё, я прекращаю принимать учеников, но я уполномочиваю своего ученика Кадамбу Канану Свами, чтобы он принимал учеников от моего имени. Отныне он будет моим ритвиком».
Когда в Джи-би-си услышали, что у нас появится официально признанный ритвик, который будет принимать учеников от имени Джайадвайты Махараджа, все испугались и сказали: «Нет, лучше пусть он от своего имени принимает учеников». Так в 2005-м году Кадамбу Канану Махараджа, одного из первых преданных второго поколения, Джи-би-си утвердило в этом качестве, позволив ему давать посвящение.
И в какой-то момент, опять же, несколько лет назад, Джайадвайта Махарадж дал ему приказ. Это тоже ещё одно из проявлений самоотверженности. Самоотверженность — значит, что «я сам себе не принадлежу». И это самое сложное. На уровне своих фантазий очень легко думать, что «я полностью самоотверженный, что я полностью предавшаяся душа». Но на самом деле это очень непросто: вдруг отказаться от своей собственной воли, от своих собственных планов и просто делать то, что тебе говорят.
И на самом пике славы Кадамбы Кананы Махараджа, когда он ездил по всей Европе, в Австралию, в Америку тоже заезжал, Джайадвайта Махарадж вдруг отдаёт ему приказ: «Брось всё, сарва-дхарма̄н паритйаджйа (Б.-г., 18.66), отправляйся в Нью-Йорк и сиди в Нью-Йорке там, где когда-то Шрила Прабхупада начал своё Движение, и восстанови храм, который в Нью-Йорке пришёл, в общем-то, в очень плачевное состояние».
И Кадамба Канана Махарадж, ни минуты не раздумывая, бросил всё и отправился в Нью-Йорк (а это непростое место) и последовал приказу своего учителя. Так или иначе, он бросил президентство храма во Вриндаване, но в результате стал не то, что президентом храма, но, по крайней мере, одним из главных лиц в Нью-Йорке, что тоже было непросто, что тоже было сопряжено с огромными трудностями, со стрессом постоянным.
Потому что в каком-то смысле возрождать Движение сознания Кришны труднее, чем начинать его сначала, когда за Движением сознания Кришны закрепилась какая-то репутация и тянется, как шлейф, и надо преодолевать эту репутацию. Когда вокруг Движения собрались какие-то люди, которым всё не нравится и которые всё критикуют. И опять Кадамба Канана Махарадж оказался в этой ситуации, в очень непростой ситуации перед этим вызовом, который в очередной раз бросил ему Кришна.
На самом деле в конечном счете все эти вызовы, с которыми нам приходится сталкиваться, надо понимать, что в случае с преданными эти вызовы непосредственно бросает нам Кришна и смотрит на то, как мы будем проходить эти испытания.
Я говорю это для того, чтобы успокоить тех, кто сейчас сталкивается с какими-то трудностями, потому что если просто сталкиваешься с трудностями, то это плохо, а если понимаешь, что в этом есть какой-то смысл, даже если не понимаешь, какой смысл (причём не просто какой-то смысл, а высший смысл, потому что если его, это испытание, посылает Сам Кришна, то это не просто какой-то обыденный смысл, это высший смысл, который Он в это вкладывает), то как бы становится немножечко легче. И можно сжать зубы и сказать: «Ну ладно, хорошо, Кришна, ещё немного потерплю, так и быть».
Кадамба Канана Махарадж очень смело и искренне принял этот вызов. И одна из поразительных черт Кадамбы Кананы Махараджа — в том, что он никогда не унывал. Никто никогда ни в каких сложных ситуациях не видел его в этом состоянии депрессии, когда опускаются руки, когда хочется бросить всё, отказаться от всего.
Бхактивинода Тхакур говорит, что самым ярким и очевидным внешним признаком веры является энтузиазм, что у слова «вера» нет другого смысла, кроме как «энтузиазм». Если есть вера, то есть энтузиазм. Если нет энтузиазма, значит, нет веры, значит, по той или иной причине наша вера куда-то растворилась, исчезла, сомнения съели её, разъели её.
И, конечно же, это качество своё огромной, совершенно непоколебимой веры Махарадж в самой большой степени проявил в последний период своей жизни, когда примерно год назад, весной прошлого года, он проходил очередное обследование там же, в Южной Африке, где ему делали операцию, где врачи знали его, врачи-преданные. И после сканирования тела… Год назад он делал, и всё было хорошо. После того, как ему сделали сканирование год назад, весной прошлого года, врач вызвал его к себе и сказал: «Махарадж, у Вас сто двадцать опухолей по всему телу». То есть рак, который дремал где-то, неожиданно взорвался и пустил метастазы по всему телу, незаметные для человека. Причём, он сам говорил, что одна из опухолей в лёгких была такого размера (БВГ показывает, соединив руки), с кулак.
И тогда же он объявил, что «всё, я завершаю свою деятельность, я буду продолжать проповедовать до Радхаштами, и в Радхаштами я вернусь сюда, во Вриндаван для того, чтобы оставить здесь своё тело».
И так и случилось. Он совершил своё последнее турне по миру проповедническое, с необычайным успехом прошедшее. Когда люди не понимали… То есть они на каком-то логическом уровне знали, что это человек, который готовится к уходу из этого мира, но при этом невозможно было ни по каким признакам понять: ни страха не было, ни тревоги, ни беспокойства, ничего. Был только ровный, горящий совершенно неугасимым огнём энтузиазм, привычный энтузиазм.
И осенью этого года он приехал сюда и проводил здесь свою последнюю картика-парикраму, в которой участвовало более пятисот человек. И в каждой парикраме он пел по два часа, рассказывал катху и снова пел, опять рассказывал катху.
И когда я увидел его, я подумал: «Ну, наверное, это ошибка. Ну не может быть такого! Он абсолютно не похож на человека, который готовится уйти из этого мира». Но преданные особенные…
И, более того, ещё за буквально несколько дней до своего ухода… Савьясачи рассказывал мне, как он видел Кадамбу Канану Махараджа и тоже видел его как бы вполне здравого, полного сил, полного счастья внутреннего.
И вот этот пример ухода великого вайшнава у нас перед глазами…
И до последнего времени он почти каждый день давал лекции, проводил киртаны и писал книгу. Писал книгу, посвящённую Господу Чайтанье по «Чайтанья-чаритамрите», насколько я понимаю, по восьмой главе Мадхья-лилы «Шри Чайтанья-чаритамриты» «Беседы Шри Чайтаньи Махапрабху с Раманандой Роем».
Это всего лишь навсего один из примеров того, как преданные, которых создал в этом мире Господь Гауранга, придя сюда, в этот мир, как они встречаются с трудностями в жизни, как они проходят через них.
И Ва̄судева Гхош̣ продолжает здесь в этой песне: «Что надо делать нам?» Га̄о пунах̣ пунах̣ (или иногда га̄о га̄о пунах̣ в некоторых вариантах этой песни говорится) — «Пойте снова и снова гаура̄н̇гера гун̣а — качества Господа Гауранги, воспевайте Его качества шарала корийа̄ мана — с очень простым сердцем». Делайте это не потому, что так надо, не потому, что вы хотите кому-то что-то доказать или перед кем-то похвастаться этим. Шарала. Шарала значит «старайтесь делать это как можно честнее». Честнее — значит, что мы просто читаем об этих качествах Господа Гауранги в «Чайтанья-чаритамрите» или в «Чайтанья-Бхагавате» и думаем над этими качествами.
Есть две вещи, два полюса, между которыми протекает наша жизнь: честность и притворство. И в нашем сердце перемешаны эти две вещи. Притворство — это когда мы что-то делаем напоказ, когда мы думаем одно, а делаем другое, говорим третье. Притворство — это некая внутренняя раздвоенность человека.
И процесс преданного служения должен помогать нам свести воедино эти разные, разнородные, разногласные вещи в нашем сердце. Одна часть говорит что-то, другая часть пытается сыграть на публику. То есть мы, особенно находясь среди людей, всегда есть какой-то соблазн что-то из себя изобразить и что-то показать.
И лекарством против этого, очень важным лекарством против этого является медитация, или постоянное размышление в глубине, до тех пор, пока мы что-то не почувствуем.
В конечном счёте, что нужно сделать? Нам нужно соединить свои чувства со своим умом. Нам нужно соединить внутри эти две вещи, которые сейчас действуют относительно независимо. Наш ум в конечном счёте должен облагородить наши чувства. Мы идём извне внутрь. Ум — это нечто внешнее. Мы можем читать какую-то книгу, мы можем размышлять над тем, что там сказано, но в какой-то момент в процессе этих размышлений над тем, что там сказано, сердце наше почувствует, о чём идёт речь.
Кришнадас Кавирадж Госвами в «Чайтанья-чаритамрите» вложил свою любовь к Господу Гауранге в эти стихи. Он сам никогда не видел Господа Гаурангу, но он встречался с теми, кто видел Господа Гаурангу, и он видел и́х любовь. Он видел, как Господь Гауранга полностью захватил их сердце, и как по-прежнему они переживают те же самые эмоции, которые переживает Он. Он вложил это.
Теперь. Как нам, каким образом мы можем воспроизвести это? Нам нужно снова и снова читать об этом. Снова и снова думать над этим. Снова и снова наизусть учить эти стихи.
Беда наша заключается в том, что мы поверхностные люди по своей природе. Нам очень сложно сосредотачиваться на чём-то. Ум наш привык скакать с одного на другое.
И мы очень легко можем заметить в себе это свойство, когда мы повторяем мантру. Мы пытаемся сосредоточиться на чём-то, ум побежал туда. И только мы решили: «Ладно, хорошо. Если ум побежал туда, будем думать об этом». Но тотчас же ум говорит: «Я передумал, будем думать о другом». Ум уже перескочил на какой-то другой предмет и начинает мусолить его. Стоит нам согласиться со своим умом и сказать: «Ну, ладно, чёрт с тобой, будем думать об этом». Ум говорит: «Да нет-нет. Я пошутил, я не имел в виду этого. На самом деле я хотел подумать об этом». И в результате полная катавасия творится в нашем уме.
И, к сожалению, тот же самый подход мы переносим к своему преданному служению: мы тоже скачем. Скачем с одного предмета на другой, с одного служения на другое, с одного святого места в другое, с одной деятельности на другую. И каждый раз, когда мы перескакиваем в какое-то новое место или на какую-то новую деятельность, мы думаем: «Ну вот, наконец-то, я буду этим заниматься». Но только до тех пор, пока ум не скажет: «Я передумал, надо заниматься чем-то ещё».
А секрет в этом. И это секрет в том числе в самоотверженности. Я говорю сейчас о секретах.
Секрет в том, что мы не скачем никуда, что мы не пытаемся, движимые некой присущей нам жадностью, набрать побольше всего (каких-то степеней, заслуг), а мы пытаемся остановиться на чём-то. И, остановившись на чём-то, это может быть один стих, одна лила или одна мысль, мы пытаемся до конца додумать её так, чтобы она стала нашей. Это, еще раз, способ что-то внешнее по отношению к нам сделать внутренним. Достаточно взять один стих. И снова, и снова, повторяя этот стих, погружаться в то, что написано в этом стихе.
Не нужно знать много шлок. Мы, к сожалению, запрограммированы на какие-то количественные показатели своей деятельности, стремимся всё время эти количественные показатели продемонстрировать. Двадцать пять шлок для «Бхакти-шастр». Не нужно! Чтобы сдать «Бхакти-шастры» не нужно двадцати пяти шлок. Достаточно одной знать: сарва-дхарма̄н паритйаджйа ма̄м экам̇ ш́аран̣ам̇ враджа (Б.-г., 18.66). Но знать как следует. Знать так, чтобы в сердце она запечатлелась, и чтобы в сердце эти слова были выбиты:
сарва-дхарма̄н паритйаджйа
ма̄м экам̇ ш́аран̣ам̇ враджа
ахам̇ тва̄м̇ сарва-па̄пебхйо
мокшайишйа̄ми ма̄ ш́учах̣
(Б.-г., 18.66)
Это то, каким образом в традиции, в ведической культуре люди постигали шастру. Они думали над одним словом из шастры, или над одной строчкой из шастры, или над одним стихом из шастры снова, и снова, и снова. Снова и снова повторяли его.
Заучивать наизусть очень важно. Потому что медитация на то и медитация, чтобы она продолжалась всё время, не только тогда, когда у меня книга открыта.
Мы можем видеть, как в «Чайтанья-чаритамрите» Кришнадас Кавирадж Госвами описывает, как Мадхавендра Пури медитировал на один-единственный стих:
айи дӣна-дайа̄рдра на̄тха хе
матхура̄-на̄тха када̄валокйасе
хр̣дайам̇ твад-алока-ка̄тарам̇
дайита бхра̄мйати ким̇ каромй ахам
(Ч.-ч., Мадхья, 4.197)
И этот стих Бхактисиддханта Сарасвати Тхакур Прабхупада называет мула-мантрой. Мула — значит «корень». Корень — это то, из чего всё растёт.
И всё дерево Господа Чайтаньи, мы с вами в том числе (понятно, что мы какие-то там полусухие листья на этом дереве, но, тем не менее), мы все выросли из этого корня, из одной этой мула-мантры, из этих нескольких слов в стихе.
И Мадхавендра Пури… там не говорится ни о каком другом стихе, который он повторял. Он бы наверняка… наверное… может быть… не знаю… не сдал экзамен по «Бхакти-шастрам». Он знал один стих:
айи дӣна-дайа̄рдра на̄тха хе
матхура̄-на̄тха када̄валокйасе
хр̣дайам̇ твад-алока-ка̄тарам̇
дайита бхра̄мйати ким̇ каромй ахам
И даже в самом звучании этого стиха, начиная с очень жалобного и пронзительного (айи!) восклицания, пронизанного скорбью айи дӣна-дайа̄рдра на̄тха хе — «О Ты, кто любит, кто милостив к падшим», матхура̄-на̄тха када̄валокйасе — «Но Ты, тот, кто милостив к падшим, почему-то ушёл в Матхуру и находишься там, в Матхуре».
В этом стихе Шримати Радхарани в крайнем состоянии смирения, которое приходит, когда разлука достигает невероятной степени, она высказывает Свою любовь к Кришне.
И Кришнадас Кавирадж Госвами говорит, что всего три (!) человека понимают смысл этого стиха: это сама Шримати Радхарани, Чайтанья Махапрабху и Мадхавендра Пури. А мы, понятное дело, тоже «понимаем», да? Мы же прочитали перевод в «Чайтанья-чаритамрите».
Нет! Понять — значит сделать его состоянием своего сердца. Сделать так, чтобы наше сердце билось в унисон с этими словами: айи дӣна-дайа̄рдра на̄тха хе. И чтобы слёзы, которые Мадхавендра Пури вложил в этот стих, и скорбь, и все те слёзы бесконечные, которые выплакала Шримати Радхарани на берегу Ямуны, когда Кришна переправился на другой берег, в Матхуру, чтобы всё это стало нашими слезами.
И это очень важная вещь! Снова и снова, один стих! Неважно какой! Сарва-дхарма̄н паритйаджйа (Б.-г., 18.66) или ещё какой-нибудь стих из «Бхагавад-гиты» или на каком-то этапе нашего духовного развития — этот стих Мадхавендры Пури. Но мы остаёмся там, на нём. Снова и снова возвращаем ум туда. И в какой-то момент этот стих по своей милости раскрывается изнутри. Происходит это чудо, и истина, заложенная в этом стихе, смысл, заложенный в этом стихе, начинает раскрываться нам.
И поэтому здесь Ва̄судева Гхош̣ (чтобы уже закончить объяснение этого бхаджана) говорит, что «прославляйте снова и снова качества Гауранги, но шарала корийа̄ мана — очень простодушно, непритворно». А чтобы это непритворное прославление полилось из нашего сердца, надо, еще раз, снова и снова возвращаться к этому.
И он говорит:
э бхава-са̄гаре, эмона дойа̄ла,
на̄ декхийе эка-джана
«Во всём этом материальном мире нет никого более милостивого, милосердного. Мир не видел никого более милостивого, чем Господь Гауранга».
Но дальше он говорит что-то, с чем мы очень легко можем себя соотнести:
гаура̄н̇га болийа̄, на̄ гену голийа̄
кемоне дхорину де
«Я произношу это слово „Гауранга“, и ничего не происходит, в моём сердце ровным счётом ничего не происходит, сердце не плавится.
И он начинает сетовать и обвиняет, ясное дело, кого — творца материальной вселенной, Брахму, благо, что в нашей традиции это можно делать. Он говорит: «О, творец! Почему ты вложил мне вместо сердца камень? Почему ты создал меня таким, с этим каменным сердцем? Так, что я вижу всё это, слышу всё это, участвую во всём этом, но сердце моё остаётся таким же, нетронутым всем этим».
Ещё раз. Секрет простой. Да, сердце каменное.
Тад аш́ма-са̄рам̇ хр̣дайам̇ батедам̇
йад гр̣хйама̄н̣аир хари-на̄ма-дхейаих̣
(Бхаг., 2.3.24)
Если человек произносит харинаму, хари-на̄ма-дхейаих̣, и сердце его не плавится, и на викрийета̄тха йада̄ вика̄ро, сердце его не плавится и не выходят слёзы, га̄тра-рухешу харшах̣, то значит, что сердце заковано в броню.
Это значит, что мы оскорбляли. Это значит, что мы жили ради себя. Это значит, что мы, живя ради себя, пытались оскорблять других, пытались наслаждаться здесь и, наслаждаясь здесь, неминуемо сталкивались с кем-то, кто мешал нам наслаждаться. И любой, кто мешает нам наслаждаться, ясное дело, что нужно с ним сделать: надо всем показать его недостатки.
И сердце привыкло к этому. Сердце не так легко плавится.
Но что нужно делать? Снова и снова возвращаться к тому же самому: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Снова и снова возвращаться к тем же самым историям, которые мы много раз слышали. В какой-то раз что-то произойдёт. Снова и снова слушать о Кришне. Снова и снова читать о Господе Гауранге. Снова и снова петь те же самые бхаджаны. И в какой-то момент сердце наше станет простым, честным. Мы станем честными, бесхитростными. И в этом состоянии бесхитростности мы скажем что-то, и Кришна нам поверит.
Кришна нам не верит сейчас. И не зря. Мы сами себе толком не верим. Правильно? Другие люди нам не верят. Потому что они снова и снова сталкивались с нашей склонностью обманывать. Но в какой-то момент, по мере того как сознание наше распрямляется, становится всё более и более простым и бесхитростным, Кришна поверит нам. И тогда, когда мы произнесём Харе Кришна, Кришна скажет: «Да? Ты действительно это имеешь в виду? Ты действительно имеешь в виду Меня?» И Он придёт.
Прабодхананда Сарасвати в одном из стихов «Шри Вриндавана-махимамриты» говорит: «Чем хорош Вриндаван? Тем, что в нём можно искренне позвать „Харе Кришна!“, и Кришна с Радхой прибегут на ваш зов».
И он, произнося эти слова, смотрит на свою воображаемую аудиторию, которая будет читать это, и понимает, что ему не верят. И он говорит: «Почему вы мне не верите? Со мной такое случилось! Я — тому доказательство! Я — живой свидетель этого! Я крикнул „Харе Кришна!“, и Кришна появился передо мной».
Но должно пройти какое-то время…
Всё. Спасибо большое!
Шрила Прабхупада ки джай!
Гоура премананде харибол!
Ссылка на лекцию: https://www.goswami.ru/lecture/5405
