Семинар «История вайшнавских сампрадай», Самара, 2000 г. (Диск 18, л. 3)
Передача духовного знания в материальном мире — не простая задача. Рано или поздно здесь все приходит в упадок. В середине девятнадцатого века Клаузиус и Кальвин сформулировали закон энтропии (рассеивания энергии), согласно которому все объекты во Вселенной рано или поздно разрушаются. Даже духовное знание сохранить в его изначальной чистоте в материальном мире очень трудно. Господь Кришна говорит об этом косвенно в “Бхагавад-гите” и мы также можем видеть это на примере других религиозных систем. Так, например, предметом особой гордости в православии является тот факт, что это христианское учение ни добавило новых догматов (как это сделал католицизм), ни убавило старых (как это сделал протестантизм). Инструментом для сохранения в неприкосновенности духовного знания в нашей традиции является гуру-парампара, цепь духовных учителей, которые, в силу своей чистоты, способны быть его носителями. Духовные учителя поддерживают первозданную чистоту духовного знания, не оскверняя его примесями кармы, гьяны и йоги. И, соответственно, задача всех людей, присоединяющихся к этой гуру-парампаре, заключается в том, чтобы получить это знание из чистого источника и попытаться не осквернить его. Каждый из нас должен прилагать сознательные усилия, чтобы не допустить по отношению к знанию, которое мы получаем от духовного учителя, осквернения.
Мы уже говорили о том, что практически все сферы человеческой жизни, так или иначе, осквернены тремя формами желаний: кармы (желания наслаждаться материальным миром), гьяны (желания власти или освобождения от страданий материального мира) и йоги (желания наслаждаться достояниями Бога). Мы говорили также, что ачинтья-бедха-абедха-татва, будучи совершенной доктриной, идеальным описанием наших отношений с Богом, в конце концов приводит к тому, что это знание сохраняется. Что является кульминацией духовного знания? По какому признаку можно определить, что мы обрели духовное знание? Служение, смирение… А результат? Любовь. Любовь — это единственное подтверждение того, что мы обрели духовное знание. Не количество шлок, которые мы можем цитировать, ни диплом “Бхакти-шастри”, который мы можем кому-нибудь показать, нет. Результатом обретения духовного знания должна явиться любовь к Богу. Только она доказывает то, что мы действительно присоединились к гуру-парампаре, цепи духовных учителей, по которой это знание передается.
Мы говорили о том, что слишком большой акцент на бхеде, различии между живым существом и Богом, приводит к возникновению в нашем сердце почвы для осквернения кармой. Два других осквернения, гьяной и йогой, возникают из подчеркивания другого элемента – абхеды, единства живого существа и Бога. Мы также говорили о том, что и карму, и гьяну, и йогу можно использовать в служении Кришне, если правильно выбрать цель (бхакти) и подчинить ей желания, живущие в нашем сердце.
Однажды к великому садху Джаганнатхе дасу Бабаджи, жившему в Навадвипе, пришли несколько бенгальцев из Калькутты. Они оставили свои дома и семьи, и поселились у него в ашраме. Джаганнатха дас Бабаджи занял их служением в саду. Бенгальцы работали, работали, работали и в конце концов не выдержали, пошли жаловаться на садху своему гуру Бхактивиноде Тхакуру. Они сказали: “Бхактивинода, ты очень близок с нашим гуру, не мог бы ты замолвить за нас словечко, чтобы Джаганнатха больше не занимал нас черной работой? Мы хотим заниматься сокровенным бхаджаном”. Бхактивинода Тхакур спросил их: “Если вы захотите приготовить чистую пищу в грязном горшке, получится у вас что-нибудь?” Они ответили: “Нет, ничего не получится”. “Так продолжайте окучивать туласи, пока не очиститесь. Продолжайте заниматься кармой. Гуру лучше знает, когда вам следует приступить к практике сокровенного бхаджана. Если вы получите знание раньше времени, то попадете в ту сферу, к которой еще не готовы. Вы совершите оскорбления, и таким образом, лишитесь возможности продолжать свою духовную жизнь. Работайте в саду, повторяйте Святое имя, поскольку это самый безопасный путь”.
Памятование об играх Кришны следует практиковать на определенном уровне духовного развития. Бхактисиддханта Сарасвати Тхакур говорил: “Сначала маранам, потом смаранам”. Сначала должно умереть наше ложное эго. Это происходит на уровне ништха. Господь Чайтанья определил этот уровень стихом
тринад апи суничена
тарор апи сахишнуна
аманина манадена
киртанийах сада харих
Быть смиреннее травинки, терпеливее дерева. Быть готовым оказать почтение всем, не ожидая почтения от другого. Только человек без ложного эго способен вести себя таким образом. Поэтому “сначала маранам, потом смаранам”.
Мне бы хотелось вкратце рассказать о четырех вайшнавских сампрадаях и о том, какое место среди них занимает гаудия-сампрадая. Сначала определим, что отличает одну сампрадаю от другой.
Известно, что философским итогом ведических писаний является Веданта-сутра. Поскольку Шрила Вьясадев вложил в нее суть гигантской философии Упанишад, она представляет собой определенный код (шифр). Этот код нуждается в ключе, с помощь которого можно было бы объяснить каждую из сутр Веданта-сутры и написать комментарий к ней. Название нашей философской системы — ачинтья-бхеда-абхеда-таттва — является ключом, с помощью которого веданта-ачарья нашей сампрадаи Баладева Видьябхушана прокомментировал Веданта-сутру. В каждой из четырех сампрадай есть свой веданта-ачарья, представляющий определенную философскую систему, ачарья, написавший комментарий на Веданта-сутру.
В основе философии каждой из четырех сампрадай лежит главный, основополагающий принцип: все мы — слуги Господа. Тем не менее, некоторые отличия между этими школами все-таки существуют. В зависимости от времени места и обстоятельств ачарья каждой сампрадаи делает акцент на том или ином аспекте изначальной философии, либо на бхеде, либо на абхеде. Все четыре сампрадаи подчеркивают оба эти аспекта, единство и тождество Бога и Его творения, однако акцентируют их по-разному. Такой подход определяет диапазон отношений человека с Богом в каждой из сампрадай.
Философия Шри-сампрадаи, ачарьей-основателем которой был Рамануджа-ачарья (1017 — 1137), носит название вишишта-адвайта, что переводится как “условное (качественное) единство”. Согласно вишишта-адвайте, мир и Бог связаны между собой также, как душа человека связана с его телом, а Сверхдуша, подобно душе в теле человека, является душой всей Вселенной. Джива и пракрити — атрибуты Бога, неотделимы от Него подобно тому, как голубизна лотоса неотделима от самого лотоса. В этом случае акцентируется тождество. Тождество первично, различия вторичны. Бог — это объект, а творение — тень, которую этот объект отбрасывает. Но мы знаем, что тень целиком зависит от своего объекта. Что можно сказать в данном случае об отношениях, которые могут развиться между живым существом и Богом? Атрибутивность дживы мешает развитию полноценных отношений и допускает только отношения слуги и господина, дасья-раса.
Наша философия позволяет нам развить более близкие отношения с Богом. Сам Кришна в “Бхагавад-гите” воодушевляет нас развивать такие отношения, и дает нам возможность общаться с Ним в каком-то смысле на равных
патрам пушпам пхалам тойам
йо ме бхактйа прайаччхати
тад ахам бхактй-упахртам
ашнами прайатаманах
Мы думаем: “О-о, какой хороший Кришна. Ему нужен всего один цветок, один листок, немного воды”. Но через несколько стихов Он скажет
ман-мана бхава мад-бхакто
мад-йаджи мам намаскуру
мам эвайшйаси йуктвайвам
атманам мат-парайанах
“Всегда думай обо Мне, выражай Мне почтение, падай ниц передо Мной…” Почему? Потому что когда Кришна говорит “дай Мне один цветок”, это значит, “отдай Мне свое сердце, отдай Мне все, что у тебя есть”. И это в конце концов дает человеку возможность вступить в личностные отношения с Кришной.
Философия Брахма-сампрадаи, основателем которой был Мадхвачарья (1238 — 1317) носит название шуддха-двайта, что значит, чистая двойственность. Реальность мира и Бога и их независимость — две основные категории этой философии.
Следующая сампрадая — Рудра-сампрадая, основанная Вишнусвами. Ее философия — шуддха-адвайта, “очищенная недвойственность” говорит о том, что материя не отлична от Бога как следствие не отлично от причины. К этой сампрадае принадлежат Билвамангал Тхакур и Шридхара Свами.
И, наконец, Кумара-сампрадая (Нимбарка-сампрадая) — двайта-адвайта или свабхавики-бхеда-абхеда. Наша философия называется бхеда-абхеда. Но наша философия — ачинтья-бхеда-абхеда, непостижимое тождество и отличие. Тогда, как философия свабхавики бхеда абхеда — естественное тождество и отличие Бога и Его творения. Именно философия Кумара-сампрадаи ближе всего к нам, поскольку в ней также ставится большой акцент на раге, спонтанному чувству привязанности к Господу. Их мантра: радхе шьям радхе шьям шьям шьям радхе радхе радхе кришна радхе кришна кришна кришна радхе радхе, очень напоминает нашу харе-кришна-маха-мантру. К этой сампрадае принадлежал Валлабхачарья (1481 — 1533).
Является ли наша сампрадая одной из этих четырех или, может быть, это пятая сампрадая? На этот вопрос можно ответить двояко, поскольку с одной стороны Господь Чайтанья является представителем Брахма-мадхава-сампрадаи, с другой — философия ачинтья-бхеда-абхеда-таттва представляет собой синтез всех четырех философских школ.
Хотя, Господь Чайтанья и синтезировал философию четырех сампрадай (взяв из каждой по два принципа), Он должен был выбрать одну из них для Себя, чтобы не нарушить принцип преемственности. В Мадхава-сампрадае Его больше всего привлекло то, что Мадхавачарья ставил целью своей жизни уничтожение майавады.
Почему уничтожению майавады Господь Чайтанья и все последующие ачарьи нашей традиции придают такое значение? Почему Шрила Прабхупада на каждой странице своих книг громит майаваду? Потому что это последняя ловушка, в которую может попасть человек. Бхактисиддханта Сарасвати Тхакур говорил: “До тех пор, пока на земле есть хоть один майавади, бхакти не сможет полноценно развиваться”. Пока хотя бы один майавади оскверняет атмосферу этого мира, бхакти не может утвердиться целиком. Поэтому практически каждый ачарья после Мадхавачарьи и, соответственно, после Чайтаньи Махапрабху, ставит одной из своих целей опровержение философии майавады. В пранама-мантре Шриле Прабхупаде мы говорим: нирвишеша-шунйавади-пашчатйа-деша-тарине, он приехал на Запад, чтобы освободить эти страны от нирвешеши и шуньявады.
Однажды к Рамануджачарье во сне явился Господь Джаганнатх и велел ему избавиться от своих учеников, отправив их в Курма-Кшетру, а самому идти в Навадвипу. “Если ты не увидишь Навадвипу, — сказал он, — жизнь твоя будет прожита зря. Отправляйся туда и встреться там с Гаурангой”.
Рамануджачарья был ослеплен красотой и ученостью Господа Гауранги, он стал просить Его: “Можно я буду ходить по всему миру и проповедовать Твою славу, славу золотой аватары Господа, предсказанной всеми священными писаниями? Господь Гауранга ответил: “Нет, нельзя. Я сделаю это Сам. Продолжай проповедовать дасья-расу, и подготовь почву для того, чтобы Я и Мои последователи могли проповедовать любовь к Кришне во Вриндаване”. До прихода Господа Чайтаньи все святые, и Мадхвачарья, и Рамануджачарья, проповедовали в основном дасья-расу. Это было нужно, чтобы очистить сердца людей и, со временем, те могли принять самую высшую науку из рук Самого Господа.
Стоит сказать несколько слов о первом ачарье нашей сампрадаи — Мадхвачарье (1238 — 1317), составившем 340 000 шлок на санскрите. Мадхвачарья был воплощением Ваю, который до этого приходил в облике Бхимы и Ханумана. В облике Мадхвачарьи он проявлял те же самые черты характера, что и Бхима, что и Хануман. Само его появление на свет было удивительным. Родители Мадхвачарьи, очень праведные люди, мечтали о благочестивом сыне. Они хотели, чтобы их сына никогда не касались ни страсть, ни невежество. Они знали, что их сознание в момент зачатия ребенка скажется на его будущем характере, а потому, прежде чем приступить к его зачатию, постились в течении двенадцати лет. Они очень тщательно следовали предписанию Адити, матери Ваманадева, соблюдая пайо-врату, пили одно молоко. Когда Мадхвачарья родился, они совершили над ним десять очистительных церемоний, самскар. Буквально, самскара значит “впечатление”. Самскары предназначены для того, чтобы оставить в сознании человека определенный отпечаток, чтобы с самого начала в сознании человека отложилось что-то чистое. Когда мать в первый раз выносит ребенка на свет Божий, она несет его в храм, чтобы первое, что увидит ребенок после своего дома и своих родителей был образ Господа в храме.
В каждой из этих очистительных церемоний Мадхвачарья проявлял себя необычной личностью. Когда после первой очистительной церемонии, нишкрамана-самскары, родители Мадхвачарьи возвращались с ним домой из Удупи (их путь проходил через ночные джунгли, зараженные брахма-ракшасами), человек, который их сопровождал, вдруг начал кашлять кровью. Отец Махвачарьи Мадхьягета Бхатта стал читать очистительные мантры, чтобы изгнать из этого человека брахма-ракшаса, но ракшас только смеялся: “Ты не изгонишь меня, потому что я гораздо сильнее тебя. Аскезы, которые совершал ты — ничто в сравнении с аскезами, которые в прошлой жизни совершал я. Я могу находиться в том человеке, в котором захочу. Однако есть человек, который имеет власть надо мной, и этот человек у тебя в руках. Если ты поставишь его стопы мне на голову, я уйду и, таким образом, освобожусь сам”. Мадхьягета Бхатта не сразу поверил брахма-ракшасу, но, тем не менее, поставил стопы маленького Мадхвачарьи на голову одержимого ракшасом человека. Как только стопы ребенка коснулись головы несчастного, он со страшным криком упал на землю, а когда очнулся, снова сталнормальным человеком. Под влиянием лотосных стоп Мадхвачарьи ракшас покинул его тело, и получил освобождение.
Рассказывают, как Мадхвачарья, в то время его еще звали Васудева, прошел церемонию первых зерновых. Наступает время, когда ребенка в первый раз кормят твердой пищей (до этого он питается только молоком матери). С самого рождения Васудев испытывал необычайный голод. Его несчастная мать Ведавати, изможденная аскезами, не знала, что делать. Сколько она не кормила ребенка, ему все было мало. Однажды, когда ему было несколько месяцев, она отлучилась из дома, а следить за ребенком доверила своей старшей дочери. Как только она ушла, ребенок начал сильно плакать. Девочка в полном отчаянии металась по дому, и так как Васудев оставался безутешным, в конце концов решила бежать за матерью. В углу их дома стоял большой мешок с турецким горошком, сваренном для лошадей (это самый грубый горошек, который только бывает). В мешке его было около сорока килограмм. Она прислонила плачущего Васудеву к этому мешку, а сама бросилась за матерью. Когда обе вернулись, они застали дома сияющего ребенка, сидящего в пустом мешке. Он съел сорок килограмм гороха, но, увидев мать, снова заплакал. Когда Ведавати прислонила его к груди, он выпил немного молока, и только тогда успокоился. С этих пор Васудева ел твердую пищу, и надо сказать, что ел он ее, не переставая.
Однажды, когда Мадхвачарье было четыре года, его отец вернулся домой, и тот по привычке стал просить есть. “Нет, — ответил отец, — я купил быка, и теперь у меня долги. До тех пор пока я не верну денег, есть нам будет нечего”. Васудеву не устроил ответ отца: “Приготовьте мне что-нибудь поесть, а с этими кредиторами я как- нибудь сам разберусь”. Он выбежал во двор, где росло большое тамариндовое дерево, которому поклонялась вся деревня, набрал целый мешок его семян, и стал ждать кредитора. Когда тот явился, Васудев подбежал к нему и сказал: “Давай поиграем”. Он был очень красивым мальчиком, а потому кредитор ответил: “Давай!” “Я, — сказал Васудев, — отдам долг своего отца!” Он стал сыпать тамариндовые семена в руки кредитора, и когда они касались его рук, каждое тамариндовое семечко превращалось в золотую монету. Кредитор не знал, что и думать. Лихорадочно считая монеты, он кричал: “Хватит, хватит…”, а затем схватил все, что было, и убежал. Когда в следующий раз отец снова очутился в долгу перед этим человеком, и тот снова пришел к ним в дом, а мальчик, как и в прошлый раз, предложил поиграть, и тот с радостью согласился. Он знал, что этот малыш “платежеспособен”, но на этот раз Васудев не стал осыпать его золотом, он дотронулся до кредитора, и в сердце его вошла любовь к Господу. Кредитор залился слезами, упал на землю и стал благодарить мальчика: “Спасибо тебе, мне ничего другого не нужно. Все мои желания исполнились. Ты дал мне то, чего я по- настоящему хотел”.
