Аннотация:
Сознание Кришны – это искусство возвышать людей через смирение и уважение. Предостережение от неправильной проповеди, часто встречающейся в нашем обществе на основе гордыни и чувства превосходства, из-за которой люди отворачиваются, вместо того, чтобы привлекаться сознанием Кришны. Примеры правильной проповеди: Бхактисиддханта Сараствати Тхакура, Шрила Прабхупада, Чайтанья Махапрабху. История о том, как Чайтанья Махапрабху проповедовал Кешаве Кашмири.
***
Харе Кришна! Сегодня мне хотелось начать свой рассказ с одной маленькой истории.
Всего несколько дней тому назад я разговаривал с одной начинающей вайшнави. Она – русская женщина, живущая в Америке. Она сказала мне, что в течение двух лет подряд она посещала нама-хатту в одном из городов Америки. Потом она остановилась, замолчала и сказала: «Больше я туда не хожу, потому что не могу. Каждый раз, когда я прихожу туда, я знаю, что будут кого-то ругать. Каждый раз, когда я прихожу туда, я знаю, что будут доказывать, что вайшнавы самые лучшие. Терпение мое лопнуло, я туда не прихожу».Она замолчала еще и сказала: «Я по-прежнему повторяю Харе Кришна мантру. Так или иначе, Харе Кришна мантра не отпускает меня, но туда я больше никогда не приду».
Когда я слушал это, мне было очень больно, потому что, к сожалению, я со стыдом узнавал вайшнавов или людей, которые хотят быть вайшнавами. К сожалению, что греха таить, мы очень часто позволяем себе в своих лекциях, публичных выступлениях, в своих разговорах отстаивать свое собственное превосходство. Кто-то может сказать, что это характеристика любой религии, что любая религия пытается так или иначе доказать свое превосходство. Может быть, но отстаивать свое превосходство может быть и можно, но делать это нужно правильно. Кто-то скажет, и я знаю, что Шрила Прабхупада делал это, что мы всего лишь навсего повторяем то, что делает Шрила Прабхупада, и я отвечу на это, что, Шрила Прабхупада, делая это, предупреждал своих учеников: «Я могу делать это, у вас нет на это права. Если вы просто будете повторять или имитировать то, что делаю я, люди вас не поймут и люди почувствуют себя оскорбленными».
Иногда он говорил: «Я – старый человек, старому человеку многое позволено», иногда он объяснял это по-другому, но на самом деле секрет в другом: Шрила Прабхупада, даже говоря какие-то острые или больные вещи, иногда очень прямо людям, не обижал их, потому что за ними стояло смирение и сострадание, и люди чувствовали это.
Недавно я прочитал историю, которую рассказывает Хари Шаури Прабху про то, как в в Австралии Шрила Прабхупада разговаривал с одним ученым. Шрила Прабхупада, к некоторому удивлению присутствующих при этом его слуг, обращаясь к этому ученому, говорил, что «все люди в Кали-югу – люди четвертого сорта». И, глядя прямона этого ученого, говорил: «Вы тоже человек четвертого сорта». Но самое поразительное – что ученый принял это со смирением, потому что это было сказано со смирением. Ученый сказал: «Что же мне делать, чтобы перестать быть человеком четвертого сорта?»
Если человек реагирует таким образом на наши слова, то значит, что наши слова сказаны правильно. Но если человек обижается и уходит, чтобы больше никогда не прийти, это значит, что в наших словах сквозит гордыня, что слова наши сказаны не из сострадания к человеку, не из полноты нашего сердца, а из чувства недостаточности. На санскрите это называется хина-бхава, комплекс неполноценности, и любой психолог вам подтвердить, что комплексу неполноценности всегда сопутствует комплекс превосходства.
На самом деле, комплекс неполноценности люди иногда очень тщательно скрывают внутри, но комплекс превосходства они не находят нужным скрывать, хотя, в сущности, это две стороны одной и той же медали, комплекс превосходства и комплекс неполноценности. Гордыня – это проявление нашей неполноты, проявление нашей неполноценности, проявление того, что мы ощущаем изъян в самом себе, свою собственную неполноту и поэтому пытаемся словами закамуфлировать этот изъян, свою неполноту, пытаемся каким-то образом объяснить свою полноту.
На самом деле, вайшнав смиренен не потому, что он чувствует какой-то изъян – наоборот, вайшнав смиренен именно потому, что он чувствует полноту от союза с Господом. Смирение – это проявление полноты, избытка и наоборот, гордыня – это всегда проявление ощущения внутреннего дефицита, ощущения какого-то внутреннего недостатка.
Поэтому, когда великий вайшнав говорит что-то, говоря это с позиции полноты, он никого не обижает, люди ощущают смирение и сострадание, люди понимают мотив, стоящий за этим. Когда мы начинаем повторять это, прикрываясь тем, что мы следуем по стопам великого вайшнава, мы, по сути дела, не следуем по его стопам, мы имитируем его, мы подражаем ему, и люди обижаются, люди отворачиваются. Сколько раз мы слышали это, когдана наших лекциях ругают женщин, представителей других религий – да всех, кого угодно, неважно кого, и все это, как правило, делается неправильно. Иногда, в запале, в полемическом запале, мы пытаемся опровергнуть своих оппонентов и пытаемся опустить их, унизить их, но это тоже неправильно.
В связи с этим, думая над этой историей и над тем, что делаем иногда мы, я вспомнил удивительную историю, которую немножечко по-разному рассказывают Вриндаван дас Тхакур и Кришнадас Кавирадж в «Шри Чайтанья-бхагавате» и в «Шри Чайтанья-чаритамрите». Это знаменитая история про то, как Чайтанья Махапрабху, тогда еще Нимай Пандит, победил Кешаву Кашмири.
Произошло это еще до того, как Нимай Пандит стал вайшнавом, еще в ту пору, когда Он как бы проявлял гордыню обычных пандитов и как бы спорил и проявлял Свое логическое искусство. Но на самом деле даже в ту пору Он проявлял поразительные качества, о которых мне хотелось сказать сейчас. Я расскажу буквально пунктиром эту историю, которую вы наверняка слышали.
Когда Кешава Кашмири пришел в Навадвипу, пандиты Навадвипы попрятались в ужасе, потому что слава о нем разнеслась по всей Индии, все знали, что его невозможно победить. Он обошел всю Индию и пришел в Навадвипу, чтобы окончательно подтвердить свой титул чемпиона, самого большого знатока священных писаний.
У пандитов Навадвипы оставалась одна единственная надежда, никто не хотел потерпеть поражения от Кешавы Кашмири, и все надеялись на то, что восходящая звезда среди ученых и пандитовНавадвипы, Нимай Пандит, сможет поставить его на место, что, собственно, и произошло.
Нимай Пандит, которому тогда едва ли исполнилось восемнадцать или семнадцать лет, с удовольствием принял вызов. Они встретились с Кешавой Кашмири на берегу Ганги. Ученики Нимая Пандита сидели и слушали урок, и когда Кешава Кашмири подошел к Нимаю Пандиту, он обменялся с Ним любезностями, но в любезностях этих содержались небольшие иголки, как это водится среди пандитов.
Кешава Кашмири сказал: «О, я много слышал о Тебе! Я слышал, что Ты – учитель грамматики!» Говоря это, он, естественно, пытался поставить Нимая Пандита на место. «Ты просто-напросто преподаешь некие азы, начало Ведической учености Своим ученикам. И я слышал, что твои ученики очень хорошо могут владеть логикой и могут спорить с другими, разбивая санскритские слова на корни».
В этом тоже содержался определенный упрек, он как бы говорил Чайтанье Махапрабху: «Ты учишь всего лишь навсего пустой риторике, пустому искусству дебатирования из ничего. Это всего лишь навсего низший уровень учености».
На самом деле, самым высшим уровнем учености в Ведах является поэтическое искусство, аланкара-шастра или раса-шастра. Это самые удивительные шастры, которые, собственно, содержат искусство или объясняют искусство эмоционального вовлечения человека через поэзию. Это очень сложные шастры. Для того, чтобы овладеть этими шастрами, нужно знать все остальное – нужно знать астрологию, нужно знать все Ведические писания, нужно знать логику, нужно владеть всем-всем-всем, не говоря уже о грамматике.
Чайтанья Махапрабху очень смиренно принял этот вызов Кешавы Кашмири и Он сказал: «Да, да, Я всего лишь навсего учитель грамматики, Я всего лишь навсего нахожусь на самом низком уровне учености, и поэтому мне хотелось бы послушать, как ты объясняешь аланкара-шастру. Почему бы тебе не сложить стихи, прославляющие Гангу?!»
Мы знаем, что в этот момент из уст Кешавы Кашмири водопадом полились стихи, прославляющие Гангу, и экспромтом он сложил сто стихов, каждый из которых был шедевром поэтического искусства. Чайтанья Махапрабху смиренно улыбался. Он восхитился искусству Кешавы Кашмири и сказал: «О, поистине сама Богиня Сарасвати была у тебя на языке, иначе ты не смог быэкспромтом сложить столько стихов, которые могут понять только ты и Богиня Сарасвати».
Разумеется, Чайтанья Махапрабху тоже вставил в эту реплику небольшую иголку, потому что Он хотел сказать, что иногда люди, гордящиеся свой ученостью, изъясняются так мудрено, что нормальные люди не могут их понять. Продолжая Свою речь, Чайтанья Махапрабху так же смиренно сказал: «А не мог бы ты провести стилистический анализ своих стихов, какого-нибудь из своих стихов, объяснив Мне все поэтические достоинства?»
Кешава Кашмири преисполнился необычайной гордости. Он сказал: «Конечно, я смогу, чтобы Ты поучился от меня этому высшему из всех искусств». Чайтанья Махапрабху тогда процитировал один из ста стихов, который тот произнес к вящему изумлению Кешавы Кашмири. Кешава Кашмири спросил у Него: «Как Ты смог запомнить эти стихи? Эти стихи сами сорвались с моих уст, даже я не помню все их?»
Чайтанья Махапрабху, Нимай Пандит, сказал, что «если по милости Верховного Господа кто-то может сочинить сто стихов экспромтом, то также помилости Верховного Господа кто-то может запомнить все эти стихи. Не мог бы ты объяснить мне поэтические достоинства и изъяны, которые содержатся в этом стихе?»
Кешава Кашмири был очевидно задет этим предположением. Он сказал, что «в моих стихах огромное количество достоинств, и я долго могу объяснять Тебе эти достоинства, но в них нет ни одного изъяна».
Тогда Чайтанья Махапрабху, произнеся снова этот стих, стал говорить, что «на самом деле, в этом стихе есть пять изъянов, пять ошибок, и пять достоинств. Я сейчас расскажу тебе о них, если ты позволишь Мне».
После того, как он один за другим перечислил пять изъянов, Кешава Кашмири пришел в недоумение, он почувствовал себя полностью уничтоженным и побежденным. Но Чайтанья Махапрабху, чтобы как-то загладить это ощущение, начал прославлять его поэзию и говорить: «Смотри, в твоем стихе есть множество аллитераций, есть замечательные метафоры, которые украшают этот стих. Ты называешь Богиню Лакшми то Лакшми, то Шри, это тоже, кто-то может назвать это тавтологией, но на самом деле это украшение твоего стиха».Тончайшим образом он проанализорвал различные достоинства стиха Кешавы Кашмири, но его ученики при этом прыскали в кулак, они не могли сдержать смеха.
Увидев это, Чайтанья Махапрабху очень строго посмотрел на них. Видя, что Кешава Кашмири в высшей степени смущен от всего того, что происходит, Он начал прославлять его, говоря: «Не беспокойся, изъяны были даже в поэзии даже величайших поэтов. Даже Джаядев Госвами, величайший из всех поэтов Индии, и у него в стихах можно обнаружить изъяны. Калидас, величайший из поэтов, и он совершал ошибки в своих стихах. Можно найти недостатки везде, не беспокойся. На самом деле, недостатки эти полностью компенсируются удивительными достоинствами, которые есть в твоих стихах».
Говоря это, Чайтанья Махапрабху, Нимай Пандит, прямо противоречил Самому Себе, потому что до этого Он сказал, что даже небольшой изъян в одном стихе портит всю поэтическую композицию, но тут Он как бы утешает Кешаву Кашмири. Он говорит, что «на самом деле, не обращай внимания, кто не делает ошибок? Кто не ошибается здесь? Твои стихи удивительные и все эти изъяны нискольконе умаляют твоих собственных достоинств».
Кешава Кашмири чувствовал себя побежденным, но Чайтанья Махапрабху сделал все от Него зависящее, чтобы он не чувствовал себя униженным. Кешава Кашмири в этот момент почувствовал истину, это был момент истины. Он понял свои собственные размеры и свой собственный масштаб, в том числе и потому что Чайтанья Махапрабху, Нимай Пандит, сделал все от Него зависящее, чтобы тот не почувствовал унижения.
Когда Кешава Кашмири ушел к себе, он стал молиться Богине Сарасвати и говорить: «Как же так?! Неужели твое благословение изменило мне? Ты же сама обещала мне некогда, что все то, что будет сходит с моих уст, будет абсолютно безупречным?! Что же ты сделала? Я потерпел поражение от простого мальчишки, от обыкновенного учителя грамматики в каком-то провинциальном городе, пусть даже городе, который славится свей ученостью? Как мне жить после этого?! Что мне делать после этого?!»
Тогда во сне Богиня Сарасвати пришла к Кешаву Кашмири и стала раскрывать ему истину, говоря, что «этот юноша, мальчик, с которым ты встретился на берегу Ганги, никто иной, как Верховный Господь. Тебе повезло, ты можешь считать себя самым удачливым!»
Когда Кешава Кашмири проснулся, первым делом он побежал к Нимаю Пандиту. Рано утром он нашел Его дома, он бросился к Нему в ноги, он поклонился Ему и стал возносить молитвы. Нимай Пандит очень удивился и сказал: «Что с тобой, о великий ученый? Ты пришел сюда для того, чтобы просветить нас всех, что ты делаешь? Твое поведение очень сильно отличается от того, что ты делал вчера! Что произошло за эту ночь? Что так поменяло твое сердце?»
Тогда Кешава Кашмири сказал удивительную вещь. Он сказал: «Мое сердце поменял Ты, о мой Господь. Ты – Сам Верховный Господь. Почему? Потому что Ты победил меня, но не унизил». Он сказал: «Для меня это самое яркое доказательство, что Ты Верховный Господь».
Даже если бы Богиня Сарасвати не сказала ему о том, что Чайтанья Махапрабху, Нимай Пандит, с которым он встретился на берегу Ганги, и есть Сам Верховный Господь, Кешава Кашмири все равно был бы убежден в этом. Почему? Потому что Тот смог победить его, но не унизить, а возвысить.
На самом деле, когдамы проповедуем, мы должны исходить из того же самого. Мы ни в коем случае не должны унижать людей. Унижая людей, мы не проповедуем. Мы, на самом деле, проявляем насилие над ними. Это химса, это один из недостатков, одна из анартх в нашем сердце – желание причинить боль другому живому существу. Мы причиняем боль другому живому существу с помощью духовной философии, так называемой духовной философии. Это грех. На самом деле, это грех. Проповедь должна возвышать. Когда люди встречаются с нами, они должны уходить, потерпевшими поражение, но возвышенными при этом.
Шрила Прабхупада, уходя от Бхактисиддханты Сарасвати Тхакура, своего будущего духовного учителя, чувствовал, что он потерпел поражение. Все его аргументы были опровергнуты при этом, но он сказал при этом: «Не было ничего слаще в моей жизни, чем вкус этого поражения». Почему? Потому что Бхактисиддханта Сарасвати Тхакура Прабхупада не унизил его, а возвысил своими словами, он дал ему новую перспективу, он открыл ему нечто новое. Он восстановил его истинное достоинство как слуги Кришны. В сущности, в этом искусство проповеди. Ни в коем случае, никогда и никого мы не должны унижать.
Чайтанья Махапрабху, снова и снова, показывал это. Когда он разговаривал с Пракашанандой Сарасвати, как он начал свою беседу? Он начал Свою беседу не с того, что «Я лучше вас знаю Веданту». Он начал Свою беседу с того, что «Я не знаю Веданту. Мой учитель сказал мне, что Я глупец, поэтому Я не могу изучать Веданту»
То же самое Он повторил, когда он разговаривал с Сарвабхаумой Бхаттачарьей в Пури. Он долго, в течение семи дней, выслушивал его объяснения, ни одним движением мускулов на лице не давая ему возможности понять, что он как-то недоволен его объяснениями, и потом очень смиренно он опроверг их все. Он опроверг, он победил Сарвабхауму Бхаттачарью, но он не унизил его. Он победил Пракашананду Сарасвати, но Он не унизил его. Поэтому они смогли принять из Его уст прямо в свое сердце сознание Кришны.
Сознание Кришны – это искусство возвышать людей через смирение; возвышать людей через уважение; давать людям возможность почувствовать свое истинное достоинство как слуг Кришны, как возлюбленных Кришны, как вечные духовные частицыКришны, Бога. Это настоящая проповедь.Настоящая проповедь всегда должна исходить из сострадания, не из чувства превосходства.
Когда человек пытаться проповедовать другим свысока, из чувства превосходства, с высоты своего положения, с высоты своего знания, с высоты своего опыта, с высоты своих каких-то истинных или воображаемых, мнимых достоинств, это не проповедь. Это всего лишь навсего проявление нашей извечной тенденции властвовать над другими, проявление нашего желания быть господином этого творения, а не слугой. Это проявление нашей ишвара-бхавы, ничто иное; проявление химсы, желание причинить боль другим живым существам.
Но проповедь – это освобождение живых существ от боли. Это их возвышение, попытка сделать их по-настоящему лучше, вернув их в изначальное положение слуг Кришны. Спасибо большое. Харе Кришна!
