Аннотация:
Настоящее единство МОЖЕТ возникнуть только между смиренными людьми.
Это 28-й стих из восьмой главы:
ei-mata vipra-gaṇa bhāve mane mana
vijātīya loka dekhi, prabhu kaila samvaraṇa
CC Madhya 8.28
Прочитаю предыдущие стихи тоже:
С 20-го стиха
Господь поднялся и попросил Рамананду Рая встать и повторять святое имя Кришны. При этом Шри Чайтанья Махапрабху почувствовал желание обнять Рамананду Рая.
Шри Чайтанья Махапрабху спросил его: «Ты Рамананда Рай?», — и тот ответил: «Да, я Твой низкий слуга, принадлежащий к сословию шудр».
Тогда Шри Чайтанья Махапрабху крепко обнял Шри Рамананду Рая. От экстаза любви и господин, и слуга чуть не потеряли сознание.
В них пробудилась естественная любовь друг к другу, и они обнялись и упали на землю.
Комментарий:
Шрила Рамананда Рай был воплощением гопи по имени Вишакха, а Шри Чайтанья Махапрабху был Самим Господом Кришной, поэтому в Вишакхе и Кришне сама собой пробудилась любовь друг к другу. Шри Кришна Чайтанья Махапрабху — это Шримати Радхарани и Кришна в одном лице, а гопи Вишакха — главная из помощниц Шримати Радхарани. Вот почему Рамананда Рай и Шри Чайтанья Махапрабху почувствовали взаимное влечение и обнялись.
(CC Madhya 8.23)
stambha, sveda, aśru, kampa, pulaka, vaivarṇya
duṅhāra mukhete śuni’ gadgada ‘kṛṣṇa’ varṇa
Обнявшись, они стали проявлять такие признаки экстаза, как оцепенение, испарина, слезы, дрожь и бледность. При этом они прерывающимся голосом произносили слово «Кришна».
(CC Madhya 8.24)
dekhiyā brāhmaṇa-gaṇera haila camatkāra
vaidika brāhmaṇa saba karena vicāra
Увидев этот экстаз любви, брахманы, которые придерживались традиционных взглядов и строго следовали всем заповедям и ритуалам Вед, поразились. Они стали размышлять так.
(CC Madhya 8.25)
ei ta’ sannyāsīra teja dekhi brahma-sama
śūdre āliṅgiyā kene karena krandana
«Мы видим, что этот санньяси окружен сиянием, подобным сиянию Брахмана. Почему же, обнимая шудру, представителя четвертого сословия, Он проливает потоки слез?»
(CC Madhya 8.26)
ei mahārāja — mahā-paṇḍita, gambhīra
sannyāsīra sparśe matta ha-ilā asthira
Брахманы недоумевали: «Рамананда Рай — правитель Мадраса, очень просвещенный и серьезный человек, великий пандит. Однако, прикоснувшись к этому санньяси, он пришел в возбуждение и ведет себя как безумец».
(CC Madhya 8.27)
И стих, который мы прочитали:
Пока брахманы размышляли над поведением Шри Чайтаньи Махапрабху и Рамананды Рая, Господь Чайтанья Махапрабху заметил посторонних и сдержал Свои трансцендентные чувства.
(CC Madhya 8.28)
Комментарий:
Рамананда Рай был неразрывно связан со Шри Чайтаньей Махапрабху и потому являлся саджатией, то есть входил в тесный круг приближенных Господа. Что же касается брахманов, приверженцев ведических ритуалов, то они не имели тесной связи со Шри Чайтаньей Махапрабху. Поэтому они названы здесь виджа̄тӣйа лока. Другими словами, они не были чистыми преданными. Даже высоко ученый брахман, если он не имеет чистой преданности Господу, является виджатией – отверженным человеком, далеким от преданного служения, — иначе говоря, непреданным. Хотя Шри Чайтанья Махапрабху и Рамананда Рай, обнявшись, испытали экстаз, Господь, увидев посторонних брахманов, обуздал Свои трансцендентные чувства.
Харе Кришна. Я думаю, что тема заданная этими стихами, очень уместна здесь в общине, потому что по сути дела здесь иллюстрируются два противоположных понятия или принципа — виджатия и саджатия. Буквально эти термины или эти понятия означают саджати, джати значит, грубо говоря той же самой касты, или того же самого круга по рождению. И мы знаем, что в всех человеческих обществах всегда существовал этот принцип джати, когда люди общались в кругу людей себе подобных. Можно называть это как угодно: классовой, сословной структурой общества. Но факт остаётся фактом — она существовала всегда в человеческом обществе. Пока не пришёл Карл Маркс и не стал разоблачать это.
На самом деле сам этот принцип очень важен, потому что когда люди общаются с подобными себе, с людьми, чьи интересы совпадают с их интересами, чья природа совпадает с их природой, то им гораздо легче понять друг друга. А когда люди понимают друг друга, то гораздо меньше энергии у людей тратится на ссоры, выяснения отношений. Естественным образом возникает некое единство, даже на материальном уровне. Человеку очень важно ощущать единство или принадлежность к какой-то большей общности. Человек социальное существо, и не только потому, что примитивные последователи теории эволюции объясняют что в стаях легче было выживать первобытным людям. Причина разумеется не в этом. Причина в том, что по природе своей, во первых, человек неполноценен — душа крошечная. Это первая причина. А вторая ещё более важная причина то, что душа стремится к любви, а любовь значит единство. Любовь значит устранение каких-то границ.
И когда в человеческом обществе существовали некие институты и механизмы, помогавшие людям более близко общаться, это в конце концов приближала людей к какому-то идеалу, помогало до какой-то степени, условно, но все равно, духовно развиваться. Потому что когда люди могут настроиться друг на друга, сонастроиться, почувствовать друг друга, то им легче ощутить душу в том числе в себе, в другом человеке, и так далее… У этого обстоятельства, когда два человека, даже если речь идёт просто и семье, они находятся в резонансе друг с другом, когда их связывают неформальные тесные отношения, когда они понимают что творится в сердце другого человека, то это, в конце концов, приближает их к Богу.
Если мы посмотрим духовный мир, то духовный мир это та самая гармония единства людей.
Любовь есть ничто иное, как единство. Сословная структура общества это жалкое подобие, или робкая попытка противостоять зависти, которая в противном случае разрушает человеческие отношения.
Когда у людей нет этой сонастроености, или саджатии, то тогда зависть начинает брать верх. Эти два понятия противоположны друг другу — любовь и зависть. И здоровое общество это общество, в котором зависть сведена к минимуму. Больное общество — это общество, в котором зависть постоянно раздувается.
И наше современное общество — это общество в высшей степени больное, которое калечит людей. Особенно западное общество, где индивидуализм людей возведен в ранг закона.
Недавно я разговаривал с одним преданным, учеником, у него бизнес какой-то, он работает с иностранцами. И он рассказывает, что к нему приезжал человек из Голландии, уже достаточно зрелых лет, у него есть уже взрослый сын, ещё что-то такое… Но этот человек очень болезненно, в высшей степени болезненно реагировал, когда тот называл его сожительницу женой. Когда он спрашивал как жена, тот возмущался и говорил: «Это не жена, это girlfriend, my girlfriend». Girlfriend уже сорок лет, ему пятьдесят лет, у них взрослые дети, но все равно, для него, у его просто возникало страшное сопротивление, когда кто-то попытался со стороны назвать ее женой. Потому что жена значит близкое отношения, а люди сейчас неспособны к близким отношениям. И в частности неспособны к близким отношениям в том числе и потому, что была разрушения некая естественная саджатия, некая естественная условная структура общества. И в результате этого непонятно что происходит, потому что индивидуализм становится выше добродетели. Человеку очень сложно отказаться от своей ложной независимости. И это увеличивает иллюзию, или влияние майи. Потому что чувство единства с другими людьми помогает привить вкус любви человеку, помогает по крайней мере поставить перед ним эту цель — он понимает, «что мне нужно на самом деле». А человек, который воспитан в ценностях индивидуализма не понимает что ему нужно, что ему нужна любовь, что он страдает без любви. Он думает, что ему нужна эта самая пресловутая независимость: которая в конце концов, сводит его в магилу, которая мешает ему счастливо жить даже в этом мире.
Поэтому в ведический обществе очень тщательно соблюдался этот принцип саджатии формальный принцип. Когда люди примерно одного сословия, имеющие одинаковые ценности, одинаковые интересы, и этот принцип соблюдался, и люди из разных сословий практически не общались друг с другом. Или общались, что называется, только по долгу службы. Близкое общение поощрялось только в рамках людей своего круга. Мы знаем к чему все это привело, это привело к разрушению ведического общества в конечном счете. Опять же, почему? Потому что хороший принцип был доведён до абсурда. Сам принцип очень хороший, но когда этот принцип лишается сути, когда остается только внешняя форма, то любой самый хороший изначально принцип, когда выхолащивается суть этого принципа, остаётся только форма и он из хорошего принципа превращается в инструмент подавления людей. И именно это произошло с обществом варнашрамы, когда выхаластилась суть, когда хорошие принципы сохранили форму, но утратили свою суть, и люди забыли что такое настоящая саджатия. И здесь мы видим не только столкновение двух этих понятий саджатия-виджатия, но также столкновение того, как люди неправильно толкуют саджатию и виджатию в том числе. Потому что брахманы, глядя на объятия Рамананда Райя и Чайтаньи Махапрабху говорили: «Чего они обнимаются?». Для них это был nonsense. Это был полный misnomer, это было что-то такое абсолютно непонятное. Потому что для них эти объятия символизировали виджатию. Два человека абсолютно разных сословий, абсолютно разных укладов вдруг вступают не просто в близкие отношения, а чрезмерно близкие отношения, в предосудительно близкие отношения. Что было неслыханным нарушением порядков того времени.
И Шри Чайтанья Махапрабху, демонстрируя это, восстанавливает истинный смысл понятия саджатии-виджатии. Он говорит, что родство или близость должна определяться прежде всего — это родство душ, это родство духа. И если есть родство духа, или душевная близость, то какие-то формальные различия не так важны. И Чайтанья Махапрабху был революционером, пожалуй один из самых, в те времена многие святые бунтовали против заскорузлого общества с его какими-то ограничениями. Но Чайтанья Махапрабху зашёл пожалуй дальше всех: Он обнимался не только с Рамананда Раем, ладно с ним, но и с Рупа-Санатана Госвами, которые служили млечхам. Ну ладно Рупа, Санатана Госвами, Харидас Тхакур, который родился в мусульманском обществе. Любой уважающий себя индус того времени обходил мусульманина за версту, не хотел смотреть на него. Но Чайтанья Махапрабху сказал что есть саджатия и что есть виджатия настоящие. Что настоящая саджатия есть родство душ, и родство идеалов прежде всего.
Ещё раз, материальные принципы они в общем сохраняют это: почему людям разных сословий в варнашраме трудно общаться друг с другом, потому что все равно, идеалы, ценности разные: то, что ценно для брахмана, не так ценно для вайшьи. У них все-таки разные шкалы ценностные. И поэтому близкое общение возможно только в определенных рамках, что-ли, в каких-то заранее заданных рамках, ито, оно не будет особо близким. Но Чайтанья Махапрабху, взбунтовавшийся против внешних формальностей, Он взбунтовался против формальностей, но не взбунтовался против самого принципа. И поэтому здесь он не обнимается с брахманами.
Вместо того, чтобы броситься в объятия к брахманам, которые в больших количествах сопровождали и находились в свите, вместо того, чтобы закричать: «О, как здорово вы декламируете ведический мантры, наконец-то кто-то научился правильно произносить ведический мантры», он стал обниматься с Рамананда Раем. Именно потому, что там была эта самая близость и родство. И, разумеется Шрила Прабхупада объясняет, что у этих объятий была трансцендентная причина. Вриндаван Дас Тхакур в «Шри Чайтанья Бхагавате» объясняет эту совершенно таинственную вещь, как разные преданные, рождённые в разных семьях Навадвипы, но какая-то сила притягивала их — они узнавали друг друга, несмотря на то, что как бы… это внутреннее родство сразу или ощущалось. То есть был некий внешний, поверхностный план, но одновременно с этим происходило некое внутреннее действо, когда преданные вдруг находили друг друга, когда вдруг они узнавали и понимали, когда вдруг они принимали все эти роли. Когда Нитьянанда Прабху пришёл в Навадвипу, то Чайтанья Махапрабху перед этим несколько дней повторял: «О, мой старший брат! Мой старший брат!». Перед приходом Пундарика Видьянитхи тоже долго говорил о том, что сейчас придёт великий вайшнав. И когда Он увидел Нитьянанда Прабху, то они слились в неразрывных объятиях на несколько часов,и упали в обморок. Хотя до этого никогда не встречались.
Я недавно разговаривал с одной женщиной, это может быть… Ну, по крайней мере чем хорош этот пример, тем, что он приближает эту ситуацию к нашей реальности. Я давно их знаю, они хорошая семья, муж и жена, которые удивительно гармонично, что не так часто бывает, живут друг с другом. Я разговаривал с ней, и она мне рассказывала свой мистический опыт. Что в регрессии она увидела несколько своих предыдущих жизней, не только в человеческой форме, в том числе там птицы какой-то… И в одной из давних жизней она увидела себя вместе со своим мужем. Это было давно, и была война, он был военачальником, и она тоже была каким-то офицером, и он защитил ее, спас ее жизнь. И я спросил: «А как Вы его узнали? Как Вы в этом своём…». И трудно было ей не поверить, она достаточно трезвый человек, это был ее такой реальный опыт. Она говорит: «Он выглядел абсолютно по другому, но глаза были те же самые». Потому что душа находится в глазах и мы можем увидеть и соприкоснуться с душой человека, говорится: глаза — это зеркало души, что душа отражается там в глазах, и можно увидеть и соприкоснуться с человеком через глаза, с настоящей сущностью человека, и почувствовать какую-то эту близость.
И мы видим здесь, как Рамананда Рай, как Чайтанья Махапрабху смотрит на Рамананда Рая и говорит: «Ты — Рамананда Рай?», тот отвечает: «Да, я — Рамананда Рай». Как Он узнаёт его, как происходит это узнавание. Хорошо ещё Он не спросил: «Ты Вишакха?». Но это узнавание произойдёт позже, в конце главы, когда Рамананда Рай увидит истинную природу Шри Чайтаньи Махапрабху.
Но, даже на каком-то внешнем плане происходит это взаимное притяжение, когда возникает некая саджатия. И наоборот, виджати значит другая джати, другой слой, другое сословие, другие интересы, соответственно, другие идеалы, другие какая-то.., все другое в сущности.
И в данном случает, несмотря на то, что Сам Чайтанья Махапрабху был брахманом, и вокруг были брахманы, эти брахманы и тут, пожалуй самое любопытное в этом отрывке, которое мы с вами прочитали, это — мысли брахманов, которые описывает Кришнадас Кавирадж Госвами. И, это тоже очень большой и глубокий урок.
«Мы видим, что этот санньяси окружён сиянием, подобным сиянию брахмана. Почему же обнимая шубку, представителя четвёртого сословия, Он проливает потоки слез?». Но на этом недоумение брахманов не кончалось, они продолжали недоумевать: «Рамананда Рай правитель Мадраса очень просвещенный и серьёзный человек, великий пандит, однако прикоснувшись к этому санньяси, он пришёл в возбуждение и ведёт себя, как безумец».
То есть, вполне логично было бы думать немного по другому, — этот санньяси, окружён сиянием, подобным сиянию Брахмана, а Рамананда Рай — великий пандит, поэтому вполне естественно, что они обнимаются друг с другом. Вот, но когда они видят Чайтанья Махапрабху, то в Рамананда Рае они видят шудру. А когда им нужно осудить Рамананда Рая, или.., то они говорят: «Он же великий пандит, почему он плачет, как безумец, и также себя ведёт, почему он проявляет эти, неподобающие ему, чувства?». И тут, конечно же очень глубокий для нас для всех урок, потому что осудить можно кого угодно и за что угодно. И Кришнадас Кавирадж Госвами абсолютно четко нам показывает каким образом работает ум человеческий. Всего же самое можно было бы немножко передвинуть местами, и все было бы хорошо и понятно. Все аргументы в пользу того, чтобы оправдать эти объятия брахманы уже сами привели. Но все эти аргументы в их сознании переворачиваются и становятся поводом для того, чтобы это осудить.
И тут мне хотелось ещё об одной важной вещи поговорить в связи с этим. И, собственно это наверное и есть признак виджатии, потому что мы живем не в реальности. Нам кажется, что мы воспринимаем реальность, но на самом деле каждый из нас живет в каком-то своём мире, и он воспринимает реальность искаженной. Мы воспринимаем реальность на каком-то своём уровне, нам нужно увидеть таким образом, каким мы хотим, а ум, или интеллект наш он объясняет нам почему то что мы видим — правильно. Это то, как это работает. То есть, есть некая глубинная реальность нашего восприятия, она абсолютно эмоциональная, она абсолютно необъективная, мы воспринимаем внешнюю ситуацию сквозь какую-то эмоциональную призму, а ум начинает бегать вокруг и объяснять нам почему это все правильно и логично. Поэтому, когда двое людей ссорятся или спорят друг с другом, послушаешь одного — все вроде логично, послушаешь другого — все вроде логично, посмотришь на все и подумаешь: «Ну бред какой-то вообще. Никакой логики нет. Ничего нормального во всем этом нет». Но с другой стороны все логично, потому что ум все подогнал. Ум подогнал реальность под наше восприятие. И когда есть саджатия, то есть эмоциональная близость. На самом деле близость значит эмоциональная близость, похожее… Ну, скажем так, как я уже говорил, идеалы. А идеал что значит? Идеал значит что.. идеал это то, что подпитывает нас, что заряжает нас, что даёт нам какую-то энергию, правильно? Идеал это что-то, что воодушевляет, то есть в конечном счете, это тоже не логическая категория. Человек загорается каким-то идеалом. Поэтому саджатия основная, главный принцип саджатии — это единство на эмоциональном уровне, или единство на уровне идеала, то что воодушевляет нас, то что нас действительно одновременно заряжает. Если у нас есть единство на этом уровне, то тогда единство будет и на всех остальных. Если на этом уровне единства нет… Потому что иногда люди пытаются договориться, или логически установить удинство.
Совсем недавно у меня был разговор с человеком, он спрашивал меня там тоже община и есть какие-то столкновение между одним лидером общины и другим лидером общины, и как им помочь найти общий язык. И ошибка, которую люди допускают в попытках наладить отношения между другими людьми — они пытаются объяснить все на логическом уроне почему вот это ненадо, почему мы зависим друг от друга, ещё что-то такое… Но на самом деле это практически невозможно, потому что логика она вторична по отношению к чему-то более глубокому в нашей природе. Поэтому очень сложно в человеческом обществе увидеть настоящую саджатию. Потому что, опять же, люди пытаются найти единство на каком-то другом уровне, на понятийном уровне. И вроде на понятийном уровне все нормально. Как этот человек предложил: «Ну, может нам вместе миссию Шрилы Прабхупады изучать?». Нормально, хорошо, но ничего не получится. Даже выучат вместе миссию Шрилы Прабхупады, даже поймут, что да, каждый из нас может что-то сделать. Но просто каждый скажет: «Зачем мне. Я сам могу эту миссию делать, зачем мне кто-то ещё?». Потому что конфликт находится не на понятийном уровне, а на уровне идеала. А логика она уже следует за всем этим, она объясняет, подводит какую-то базу, делает рациональным это все. И очень сложно ее развернуть, если нет каких-то других вещей. Поэтому что очень важно для того, чтобы единство поддерживалось, это сохранять единство идеалов, единство наших каких-то очень глубоких сердечных ценностей. И, конечно же, для этого нужна духовная практика совместная, причём неформальная духовная практика.
Я когда возвращался, я застал эту умилительную сцену, от которой у меня чуть ли не брызнули слёзы, когда там маленького Виджая-Мадхава его подруга Радха убаюкивали и пели Харе Кришна Харе Кришна…Колыбельная. То есть если у нас остаются эти принципы и ценности, то тогда саджатия можно наладить. Если на логическом уровне или на понятийном, или даже на культурном уровне есть какие-то различия, хотя это сложно, но может быть, но более сложно..
И Чайтанья Махапрабху и Шрила Прабхупада становил это, некое общество, но к сожалению его не так то просто установить. Однако ещё раз, если мы поем вместе, если у нас остаётся идеал, и этот идеал приходит к нам и заряжает нас, когда мы читаем книги Шрилы Прабхупады вместе, обсуждаем их, то тогда саджатию легко сохранить. Если мы попытаемся ее на каком-то другом формальном уровне установить, то ничего не будет.
Это несколько соображений по поводу этого раздела.
Да, и дальше ещё одна очень важная вещь. Ришнадас Кавирадж Госвами неслучайно описывает эту сцену перед тем, как он начнёт подробно объяснять беседу между Чайтаньей Махапрабху и Рамананда Райем. Потому что обсуждать какие-то глубокие темы можно только в обществе близких людей. В обществе людей далеких общение всегда несколько стесненное, и человек испытывает некую неловкость, и люди никогда не смогут действительно докопаться до какой-то сути, и общение будет поверхностным. Невозможно будет хорошо, действительно, понимать друг друга по-настоящему. И поэтому Сам Шри Чайтанья Махапрабху в начале движения санкиртаны Он оберегал эту саджатию. Когда теща, злосчастная теща Шриваса Тхакура проникла в его киртан, то ее из корзины вытащили, хотя казалось бы, она хотела в киртане поучаствовать. Но Чайтанья Махапрабху сказал: «Не могу раскрыться, сердце не раскрывается. Невозможно петь». Кришна не проявляет себя. Потому что когда у нас есть эта саджатия, или настройка друг на друга, одинаковые ценности, то тогда Кришне легче проявить Себя. Кришна же откликается взаимностью на наши желания. Теперь представьте себе, если в одной комнате находятся люди с совершенно разными желаниями. Кришне очень сложно будет появиться перед ними, потому что… Он может, разумеется, но это абсолютно неловкая ситуация.
Я знаю по себе, когда скажем рассказываешь что-то, то очень много зависит от самой аудитории. В какой-то аудитории сердце само раскрывается, а в какой-то сердце захлопывается и хочется бежать оттуда, сказав несколько формальностей, каких-то формальных безупречных вещей, которые на самом деле никому не нужны, включая говорящего. И поэтому здесь Чайтанья Махапрабху, как только заметил что брахманы смотрят на Него со стороны, Он сразу же подавил в себе эти чувства.
Это ещё один очень важный урок. Потому что иногда преданные, особенно на харинаме например, ведут себя так, что люди не понимают их экстаза. Не говоря уже о том, что чаще это не экстаз, а некая имитация экстаза. И, как бы, очень важно быть, что ли уместным, когда не только наши слова, но и наши чувства, какие-то проявления нашей личности, они должны быть к месту.
Все наверняка слышали в детстве сказку про человека, который принимался петь счастливые Песни на похоронах, или плакать во время застолья. И бедному дураку доставалось и там, и там. Потому что он не мог войти в резонанс, не мог вести себя уместным образом. И это ещё один какой-то очень важный урок для нас, урок уместности того что мы говорим, как мы говорим, как мы ведём себя… Особенно в обществе других людей, которые смотрят на нас со стороны. Иногда преданные… Действительно краснеешь, особенно раньше это было, сейчас может быть не так, но особенно в самолетах компании Аэрофлот летящих в Индию. Иногда это бывало большое испытание, когда в середине февраля преданные на босу ногу в странных одеяниях загружались в самолёт.
Чайтанья Махапрабху говорит, что в конце концов, это способ в том числе оберегать какую-то нашу цельность. Иногда люди, даже преданные, не понимают этого. Недавно мне одна ученица другого духовного учителя стала жаловаться, что вот мы встречались с ним, и он был один… А потом я пришла на встречу учеников, а он закрыт, такой закрытый. Почему он закрывается? А потому и закрывается, что иногда надо и важно закрываться. Потому что это способ сохранить какую-то свою внутреннюю цельность, или внутреннюю честность, подлинность, что-ли. Потому что далеко не всегда можно быть абсолютно открытым. Иногда преданные думают, что если мы преданные, то нужно быть душа нараспашку всюду, всегда, везде.. Что если ты вдруг ее закрываешь, то непонятно ты непонятно кто и непонятно что. Это не так. Это определенная что-ли наука, чувствительность, чуткость, которая в принципе людям со здравым смыслом нет необходимости объяснять… Но приходится, потому что сплошь и рядом это, как есть хорошая шутка:
Common sense isn’t so common.
То есть, здравый смысл не слишком распространен. К сожалению. И здесь Чайтанья Махапрабху в том числе учит нас этому здравому смыслу.
Следующая тема тоже очень важная — это смирение преданных, когда Кришнадас Кавирадж Госвами описывает обмен очень трогательный, который может показаться даже несколько искусственным — обмен репликами между Чайтаньей Махапрабху и Рамананда Райем, когда каждый из них соревнуется с другим в том, чтобы как-то принизить себя и прославить другого. И мне очень хотелось бы завтра хотя бы начать беседу Рамананда Райем с Чайтанья Махапрабху, но все эти вещи важные, поэтому я все таки скажу несколько слов по этому поводу, чтобы может быть завтра мы пошли чуть чуть дальше.
Это следующий очень важный такой раздел. Иногда, когда мы видим такой обмен, или такое описание, нам кажется это искусственным, кажется это притворством каким-то. Давайте прочитаем эти вещи:
Придя в себя Чайтанья Махапрабху сказал следующее: «Я слышал о твоих добродетелях от Сарвабхаумы Бхаттачарьи. Он не пожалел сил, чтобы убедить меня встретиться с тобой. На самом деле Я пришёл сюда только для этого. И мне очень повезло, что Я смог, не прилагая к этому никакого труда, увидеть тебя». Рамананда Рай ответил: «Сарвабхаума Бхаттачарья почему-то считаем меня своим слугой, даже в мое отсутствие он продолжает заботиться о моем благе. По его милости я сегодня встретился с Тобой. Теперь я могу считать что моя жизнь увенчалась успехом. Я понимаю, что Сарвабхаума Бхаттачарья удостоился Твоей особой милости, и вот почему ты дотронулся до меня, несмотря на то что я — неприкасаемый. Это произошло только благодаря его любви к Тебе. Ты — никто иной, как Сам Верховный Господь Нараяна, а я — обычный чиновник, поглощенный мирскими делами. Поистине, я низший из представителей четвёртого сословия».
Вот. То есть, тут мы видим нечто очень важное. Давайте попытаемся настроиться на эту волну, а не просто воспринимать этот диалог как обмен любезностями. В нашем с вами случае, мы можем иногда наблюдать «подобные диалоги»: «О, Махапрабху! Вы великий и чистый преданный, проявите свою милость к падшему, благословите меня!». «О! Я такой падший, кто я такой, чтобы благословлять тебя?! Благослови ты меня!». Вот.
Но было бы совершенно непозволительной ошибкой, непростительной ошибкой, очень печальной ошибкой, если бы мы подумали, что Чайтанья Махапрабху и Рамананда Рай опускаются до какого-то обмена формальностями друг с другом. Они действительно так чувствуют. Оба они во первых прославляют Сарвабхауму Бхаттачарью, хотя совершенно очевидно, что Сарвабхаума Бхаттачарья по уровню преданности ниже их. Один — Сам Верховный Господь в настроении Шримати Радхарани, другой — Вишакха Деви, и они говорят о Сарвабхаума Бхаттачарьи, который, опять же, в соответствии с «Гаура-Ганоддеша-дипикой» Брихаспати, явившийся здесь, гуру богов. То есть, по своему антологическому статусу, по своей природе Сарвабхаума Бхаттачарья не настолько возвышен. Но они апеллируют к нему, вспоминают его, и одновременно с этим говорят, что «мне очень повезло, что я встретился с тобой», друг другу говорят: «Это моя великая удача, что я встретился с тобой».
И чтобы это по-настоящему понять или прочувствовать надо понять как ощущает себя настоящий преданный. Шрила Санатана Госвами объясняет это в «Брихат-бхагаватамрите», где во второй части «Брихат-бхагаватамриты» есть раздел, в котором он даёт определение смирению, или dainya, смирение.
Он говорит, что dainya — это ощущение человека, когда человек, наделённый всеми достоинствами и добродетелями, ощущает себя ни на что негодным. Когда человек, лишенных каких либо достоинств ощущает себя никчемным, это не dainya, это просто элементарная порядочность. Но преданные, как правило, наделены. И мы знаем эти качества преданных. Преданность сама по себе, как говорится в «Шримад-Бхагаватам»:
yasyāsti bhaktir bhagavaty akiñcanā
sarvair guṇais tatra samāsate surāḥ
harāv abhaktasya kuto mahad-guṇā
manorathenāsati dhāvato bahiḥ
(ŚB 5.18.12)
Когда у человека появляется чистая преданность, то тогда все достоинства или все качества полубогов, суров, они проявляются в нем.
Почему? Потому что Кришна приходит к такому человеку, Он притягивает все эти качество. Кришна находится в его сердце. Поэтому преданный всегда наделён какими-то качествами.
У меня есть один знакомый преданный, он начинал свою карьеру в преданном служении как, ну, он иногда говорил: «Я — электрик Господа Чайтаньи», это была его сварупа. Какие-то вещи, проводки делал, ещё что-то такое… Но при этом, он очень искренний преданный. Недавно он тут вдруг начал какие-то стихи свои писать, какие-то свои эссе, какие-то философские размышления… У меня дух захватывает, когда я их читаю, там столько всего! Вот. Этот электрик Господа Чайтаньи он оказался не таким простым. Почему? Потому что преданность она раскрывает что-то, если она настоящая. Поэтому в этом стихе говорится:
yasyāsti bhaktir bhagavaty akiñcanā
Когда человек становится чистым преданным, когда его больше не интересуют какие-то достижения этого мира. Akincana — он ничего не считает своим.
Так вот, возвращаясь к Санатана Госвами и к его определению, он говорит, что doinya это внутреннее самоощущение человека, наделённого всеми достоинствами, который в то же самое время, считает себя ни на что не годным, или в сущности, и вот это, пожалуй самое важное — он никогда не считает свои достоинства своими. Главное в этой doinye, чтобы она была естественной. Не то, что он имитирует свою ни на что негодность, а он понимает, что его достоинства не принадлежат ему, что они есть результат его общения с кем-то, результат милости Господа. Он никогда не приписывает себе заслуг за то, что у него есть. И это очень сложная вещь — не приписывать себе заслуг. Потому что в тот самый момент, когда мы начинаем приписывать себе заслуги, мы волей или не волей продолжаем старую, давно надоевшую игру в Бога, в Бога-неудачника. Мы продолжаем ту же самую игру «я — Бог, я — недо оцененный по достоинству Бог, которого недооценили, я — жертва обстоятельств, но вообще то я — Бог. Ну, так уж получилось. В этой жизни не получилось, в следущей точно удастся».
Человек, который достигает какой-то стабильности в своих отношениях с Богом, понимает, что все качества приходят ко мне от Бога. Что любое прославление в мой адрес это ложь. И если у меня что-то есть, и это слова Шрилы Прабхупады… Я слушал одну удивительную речь Хридаянанды Махараджа — он прославляет Шрилу Прабхупаду по поводу Вьясапуджи, он вспоминает, как Шрила Прабхупада однажды на пике своей славы в кругу преданных сказал, что вот преданные говорят: «Прабхупада то сделал, это сделал». Он говорит(Шрила Прабхупада): «Это все ерунда. Но если у меня есть какая-то заслуга, то у меня лишь одна заслуга — я никогда не пытался занять место Кришны». Никаких других заслуг у нас нет. В тот самый момент, когда мы начинает гордиться своими собственными достоинствами, которые у нас есть, мы пытаемся занять место Кришны. Как, по моему в этой лекции, Хридаянанда Махарадж говорит: «Это — бытовая маявада. Есть философская маявада, и философских маявади не так много, но бытовых маявади очень много. Потому что маявади значит: я — Бог, посмотрите на меня, вот он я, посмотрите на мои достоинства, полюбуйтесь, восхититесь мной, воспойте мою славу, неплохо было бы киртан в мою честь пропеть. Вот.
И Шрила Прабхупада сказал эту потрясающую вещь, что если у меня есть какая-то заслуга, то лишь в том, что я никогда не пытался занять место Бога, и Хридаянанда Махарадж говорит: «Вы подумайте, кто может о себе такое сказать?». Ну из нас точно никто такое о себе сказать не может. И, ещё раз, когда преданные встречаются друг с другом, настоящие преданные встречаются друг с другом, и обмениваются такого рода репликами, то это — проявление их реального самоощущения.
«Мне очень повезло, что я встретился с тобой!».
Когда мы становимся чистыми сердцем, и действительно, видим другого преданного и думаем, — «как мне повезло, я встретился с ним, я могу у него чему-то научиться, я могу как-то послужить ему, я могу услышать от него что-то», у человека сердце ликуют. И когда он говорит: «Мне повезло встретиться с тобой», то он говорит это от сердца. А другой отвечает: «А мне повезло встретиться с тобой».
Есть эта знаменитая история про то, как Джаганнатх Дас Бабаджи приехал в Амбика-Калну и встретился с другим сиддха вайшнавом Бхагаваном Дасом Бабаджи, и когда они уводились, они схватили друг друга в объятья и пролежали в этих объятьях четырнадцать часов без перерыва, что бедные изголодавшиеся слуги стали их разнимать. Потому что они не могут ничего есть — их гуру лежат в объятьях, а они не знают что им делать при этом. Как то с трудом их разняли, чтобы слуги могли поесть. Они расцепили свои объятия только потому что слугам поесть надо было, сострадание пробудилось. Потому что, ещё раз, есть внутри эта близость и понимание зависимости. Что такое близость с другим человеком? С одной стороны это понимание того, что мы живем одним и тем же, дышим одним и тем же, у нас те же самые идеалы, те же самые ценности. И существование другого человека укрепляет меня в моих ценностях.
Я помню в советские времена, когда начались первые суды над преданными, я, как и все нормальные люди, не мог понять: чего вообще этих… я сам тогда себя особо с преданными не отождествлял, но посадили моего друга, который меня, так или иначе дал мне мантру.. И я все никак не мог понять. Что ещё более странным было это то, что «они наносят вред здоровью советский людей». Это была статья, за которую их сажали. Нужно было за что-то человека посадить: «нанесли вред здоровью». Как нанесли вред? Через вегетарианство. Я все думал: «В Советском Союзе мяса не было», я думал, что преданные они могут реально решить проблему Советского правительства, не нужно рыбных дней устраивать каких-то, чтобы экономить. Их сажали. И почему сажали? Потому что, и я это в какой-то момент очень ясно понял, потому что самим фактом своего существования они ставят под сомнения ценности всех остальных людей. А это ужасное «преступление». Вот за это надо сажать. Потому что если кто-то осмеливается жить другими ценностями, то это уже непорядок, это значит он нарушает единство, общность. Единство народа и партии. И все остальные формы процветающего советского единства. Но, преданные, когда они встречаются друг с другом, и чувствуют это настоящее единство, и это единство, когда есть другой человек, живущий теми же ценностями и идеалами, это естественным образом укрепляет меня в этих ценностях и идеалах. Точно также, когда есть человек, который живет по другим ценностям, это является некой угрозой моим ценностям, особенно если у меня нет какой-то уверенности в этом. Поэтому единство между преданными и счастье от того, что они радуются видя друг друга, основано на том, что видя другого преданного, я укрепляюсь в своём пути, в своих ценностях, в своих идеалах. Конечно же я могу у него чему-то научиться, и стать в конечном счете сильнее.
Вот несколько каких-то таких важных уроков, которые преподносит нам Кришнадас Кавирадж Госвами, предваряя беседу между Чайтаньей Махапрабху и Рамананда Райем. Мы на тридцать пятом стихе остановились.
Может какие-то вопросы есть?
Вопрос:
Вы в самом начале сказали, что эти темы они не просто связаны с идеей общения, вот как эти темы саджатии и виджатии приминимы? Ожидание какой-то открытости с одной стороны, да и потребности расширения, с другой стороны сохранение этой целостности настроения?
Ответ Гурудева:
Очень просто. Надо быть открытым, потому что любая замкнутость она, мы все знаем, в любой замкнутой системе энтропийные системы становятся очень сильными. Система должна быть разомкнутой для того, чтобы хотя бы противостоять этому третьему злосчастном закону термодинамики, но это отдельная тема. Система должна быть разомкнутой, потому что мы должны видеть других людей. Но при этом эта разомкнутость она должна сочетаться с каким-то очень сознательным что-ли утверждением совместных идеалов, и открытость не означает всеядность, открытость не означает, опять же, энтропию. Открытость означает, что мы готовы принять всех людей, готовых разделять наши ценности и идеалы, то, что нам дорого. Независимо от каких-то других обстоятельств. Если вы разделяете эти ценности и идеалы, причём на каком-то глубинном уровне, не на поверхностном уровне, не просто «распишитесь в ведомости», или договор какой-то, а именно на каком-то глубоком уровне человек действительно разделяет и мы чувствуем что и ему хорошо, и всем хорошо. Конечно же, это непростая вещь, особенно потому что и внешнее общество с подозрением смотрит на такого рода общение, тем важнее сохранять открытость, потому что как только общины становятся закрытыми, то сразу же это вызывает подозрения, и там начинаются нежелательные процессы. В торжеств самое время, мы можем видеть, что достаточно много успешных общих, которые сохраняют эту близость, и проносят ее в течении лет, может быть не в таком совсем уже темном варианте, но тем не менее. Как буквально в Ильском я разговаривал с одной преданной, которая из семьи баптистов. И она поделилась со мной одной вещью, которая меня очень сильно поразила. Она говорит: «Я живу тут, и за те девять лет, или около того, все мое поколение ушло, они ушли. Для меня это так дико, потому что у нас никто не уходит. Ну, я вот одна исключение, я ушла куда-то. Но у нас никто не уходит».
И меня это очень сильно задело. И я вижу это, я вижу, как люди могут сохранять вот это единство, но это основано на том, что есть какое-то единство идеалов, практики, понимания, но и поддержка конечно же. Потому что одна из очень существенных причин почему там действительно никто не уходит, это то, что они очень сильно поддерживают друг друга. И люди понимают преимущества такой общины даже на материальном уровне.
Что интересно, скажем, баптисты ещё такой достаточно умеренный случай. В Америке есть община амишей, которые живут, ну, по совсем уже диким, с точки зрения современного общества, принципам, и тем не менее, там есть свои сложности, особенно сейчас в эпоху интернета. Уж не знаю как там у амишей с интернетом, електричнствлм они вроде бы не должны пользоваться. Но я думаю что интернетом они пользуются. Чтобы с другими амишами переписываться. Но факт остаётся фактом, они в течении, ну, как минимум двухсот лет сохраняют какое-то единство и ценности. Несмотря на то, что они находятся в очень агрессивной внешней среде. То есть, это возможно, но это безусловно труд, и установление каких-то очень четких правил и традиций в обществе, которые все разделяют, и которые все понимают, и которые все признают. И главное, в конечном счете, это какая-то любовь на каком-то уровне, то самое единство, которого все ищут. Все же люди одиноки. И можно сколько угодно свою жену называть girlfriend, а любви то все равно хочется. Все равно живешь с girlfriend или с boyfriend.
Вопрос:
Вы сказали про две темы: про единство, или то, что человек не чувствует этого единства, тема смирения. Правильно ли что по сути это внутренняя задача того, кто хочет стать преданным, и поскольку наше материальное сознание постоянно ищет эту разрозненность.
Гурудева:
Разрушает все эго, в конечном счете. То есть, в материальном мире.. Мы говорим:
Achintya Bheda Abheda Tattva
Тут есть bheda и abheda. Но bheda — это реальность, а abheda это — красивая идея. А в духовном мире, там abheda — это реальность, а bheda — это идея. Вот. И почему здесь все разделены? Почему здесь преобладает bheda или различие между людьми? Потому что у каждого есть эго, и эго — это стены, которые мы выстраиваем. И когда мы, так или иначе, с помощью каких-то… Поэтому все такие общины, они имеют духовную основу и сохраняются благодаря этой духовной основе. А любая духовная практика, или философия, она помогает как минимум сократить размеры эга, сделать его более приемлемым. Без духовной философии ни о каком единстве речи не может быть. И мы видим это на примере тех же последователей Анастасии, они получили по своему гектару и у них нет никакого общения, никакого единства, ничего. Никаких отношений не возникает. Именно потому, что эго. Вот мой гектар, мое эго… И там забор. Поэтому настоящее единство может возникнуть только между смиренными людьми.
