Аннотация:
В этом году мы попытаемся с вами изучать восьмую главу Первой песни «Шримад-Бхагаватам» «Молитвы царицы Кунти». Я долго думал, какую тему избрать для этого ретрита, для нашей встречи, и у меня были разные варианты. Изначально я хотел продолжать то, что мы начали в прошлом году, пытаться рассказывать брахма-вимохана-лилу, но что-то внутри останавливало меня. Но у меня были ещё какие-то идеи, и в конце концов… несколько идей разных, я пытался так или иначе присматриваться к ним, пытался понять, как же это будет всё выглядеть, и практически все они были отвергнуты. Я начал нервничать, я подумал: «Я приеду в Магдалиновку, сяду на сцену и буду тупо смотреть на всех, не зная, что сказать…» (смеётся). В самый последний момент Кришна спас меня: откуда-то изнутри пришла эта убеждённость, что мы должны с вами попытаться понять, о чём молит царица Кунти, потому что, в сущности, она была в ситуации, очень похожей на нашу с вами.
Странные события происходят вокруг нас, нет смысла вдаваться в подробности, все вы знаете, что сейчас творится вокруг. Эти события непосредственно затрагивают нас с вами, они проходят прямо по сердцу. Когда это случается где-то вдалеке, то это одно, нам сложно принимать это близко к сердцу. Когда это происходит прямо рядом, тут, то мы не можем не принимать всё это всерьёз. И практически всякий раз, когда человек сталкивается с такими сложными ситуациями в своей жизни, он встаёт перед вопросом, на который сложно ответить бывает подчас: «Зачем? Почему? Для чего всё это?»
Карл Юнг говорил в своё время, что человек может вынести любые трудности, если он понимает, что всё то, что случается с ним, имеет какой-то смысл. Но если он думает, что ему отведена роль в пьесе, написанной идиотом, то очень сложно терпеть всё это. Если мы находимся посреди какого-то абсурда, не имеющего ровным счётом никакого смысла, то пределы нашего терпения очень близки.
И наоборот, если мы попытаемся понять смысл всего этого, попытаемся понять Бога, который стоит за всем этим, а мы все знаем, что конечный ответ на все «почему» и «зачем» один — потому что так хочет Бог. Но от этого легче не становится, потому что непонятно, почему Он так хочет. От этого иногда становиться тяжелее (смеётся), потому что, если понимаешь, что Он этого хочет, то дальше нужно как-то оправдать Его или попытаться примириться с тем, что Он этого хочет, тогда как очевидно, что я этого не хочу.
Так или иначе, все эти сложные вопросы, перед которыми нас ставит жизнь регулярно, на индивидуальном уровне каждый из нас сталкивается с ними. Иногда бывает так, когда какие-то события затрагивают большие массы людей, одновременно мы все оказываемся лицом к лицу с этими вопросами.
И Кунти находилась точно в таком же положении. Только что закончилась грандиозная война, где был убит её старший сын Карна, где каким-то чудом спаслись пятеро её сыновей, где были убиты её родственники, племянники, где были убиты её внуки… в самый последний день битвы. Маленькие мальчики, которые сражались, ещё даже не успев возмужать. В отличие от нас с вами она видела перед своими глазами, лицом к лицу, причину всего того, что произошло — самого Кришну. И честно признавалась Ему, что не может понять, почему это произошло. Прямо в лицо Ему она говорила: «Я не могу понять, что происходит!» Говорила, что «понять Твой замысел в принципе невозможно». И одновременно с этим она делает удивительную попытку понять, постичь Его и таким образом понять Его волю.
И, собственно, в этом основной смысл того, что мы с вами будем читать и о чём мы будем с вами говорить: каким образом понять Бога, Его волю, стоящую за всем происходящим. Каким образом не просто примириться с этим, не просто нехотя принять всё это, но с радостью, с пониманием того, что всеблагой, всемилостивый Господь стоит за всем этим, принять это и воспользоваться всем тем, что происходит, как способом для того, чтобы наша привязанность к Кришне стала ещё сильнее. Всё это — удивительные уроки её молитв. И молитвы её исполнены необычайной глубины.
На самом деле, эти молитвы — первые во всём «Шримад-Бхагаватам». Эта глава занимает особое место, потому что весь «Шримад-Бхагаватам» есть ни что иное, как собрание молитв. Мы знаем, практически в каждой главе, ну точно в каждой песни, но почти в каждой главе «Шримад-Бхагаватам» кто-то молится Кришне, кто-то прославляет Кришну. Нарада Муни сказал Вьясадеве: «Опиши славу Хари полностью, напиши книгу, в которой слава Всевышнего будет центральной темой, Его величие, Его качества, Его лилы…» И Вьясадев написал это произведение, «Шримад-Бхагаватам». И его способ показать славу Господа Хари — это услышать молитвы, которые возносят разные преданные. Каждый человек видит Абсолютную Истину с разных сторон, он видит Её немножко по-другому. И каждый преданный в своих молитвах описывает, как он видит Бога. И когда мы погружаемся в эти молитвы, мы тоже до какой-то степени сможем увидеть Его, почувствовать Его или проникнуться Им.
Но среди всех этих молитв, которыми полнится «Шримад-Бхагаватам», первыми стоят молитвы царицы Кунти. И молитвы эти знамениты ещё тем, что она просит у Кришны то, чего никто другой не просил — никогда до неё и никогда после (улыбается). Она просит Кришну: «Посылай мне несчастья одно за другим, ш́аш́ват (Бхаг., 1.8.25). Пусть эти несчастья, как из рога изобилия, сыпятся на мою голову. Пусть каждый день ко мне приходит какое-то несчастье». И все знают эту молитву царицы Кунти, и все очень боятся этой молитвы царицы Кунти.
Я недавно слышал в лекции одного старшего вайшнава, который объяснял молитвы царицы Кунти. Он говорит: «Страшная молитва, жуткая молитва, побыстрее её пройдём и дальше пойдём. Не дай Бог исполнится, и Бог услышит нас». Но на самом деле, это очень хорошая молитва, и не нужно её бояться. В конечном счёте, молим мы Кришну или не молим, Он всё равно посылает нам несчастья. Мы можем Его не молить, несчастья нам гарантированы, причём постоянно, каждый день (смеётся). Так что уж лучше попросить, по крайней мере, будет понятно, почему они свалились на нас (смеётся), и можно будет как-то оправдаться.
Мне хотелось, в том числе, поговорить и об этом. Сегодня мы ещё, наверное, не начнём молитвы царицы Кунти, скорее всего, мы только подойдём к ним и немножко поговорим о том, как обращалась к Кришне Уттара, сноха Кунти (нет, не сноха, как это по-другому, ну не знаю кто.. она жена её внука или сына, в общем, невестка, пусть будет невестка). И ещё мне хотелось поговорить с вами об этом, потому что молитва — это один из методов бхакти. И это не самый простой метод. Шраванам, киртанам и даже смаранам идут вначале.
Мы все знаем, что молиться непросто. В своё время мне очень понравились стихи одного поэта: «Я не умею молиться, прости меня, Господи Боже! Я не умею молиться, спаси меня и помоги!» Эта наша неспособность молиться — очень существенное качество нашей природы. И «Бхагаватам» учит нас, как молиться. Это будет одна из тем нашего обсуждения — попытка научиться молитвенному состоянию. Что это значит — молиться Богу, и что это подразумевает.
Молитвы царицы Кунти поразительны, и все молитвы «Бхагаватам» поразительны. На самом деле, это удивительная вещь: в молитвах «Бхагаватам» прославляется Кришна, Господь Хари, и Он единственный, кто по-настоящему достоин прославления. Не знаю, как вас, но меня всегда охватывает чувство неловкости, какого-то стыда и какой-то неуместности, когда я слышу прославления либо в свой адрес, либо в адрес других людей.
Всегда, когда мы кого-то прославляем, кроме Кришны, в этом есть элемент лжи. Почему? По очень простой причине: потому что из всех живых существ в этом мире только один Кришна является независимым. Все остальные зависимы. Это значит, что бы мы о них ни сказали, на самом деле, это не по адресу. Какие бы качества у них ни были, они обязаны этими качествами кому-то другому, ещё кому-то, ещё кому-то, ещё кому-то…
Мы все — в высшей степени зависимые живые существа, и прославлять зависимые живые существа — значит лгать. Независим только сам Бог. И все наши качества, все те качества, которые так или иначе привлекают нас в других людях или в самих себе — это отражение изначальных качеств Бога, Его изначальной природы. И «Бхагаватам» описывает эту изначальную природу Абсолютной Истины, исполненную поразительных качеств и свойств. И в «Бхагаватам» множеством уст возносится эта слава, или хвала, Верховной Личности Бога — единственному достойному прославления.
И мне хочется вначале, чтобы мы немножечко поговорили об этом процессе молитвы, почему порой бывает так трудно молиться. На самом деле, мы все знаем: любой, кто пытался это делать, понимает, что это акт огромного, глубочайшего смирения, внутреннего смирения, когда мы должны переступить через себя, через свою гордыню. У нас у всех есть желание независимости, правильно? А независимость подразумевает, что нам некому молиться. Молясь кому-то, мы признаёмся в своей зависимости.
И я хотел поделиться с вами одним очень важным положением нашей философии. В «Бхакти-расамрита-синдху» Шрила Рупа Госвами, описывая молитву, прартхану, как один из процессов, или методов, способов бхакти, преданного служения, выражения своей преданности, говорит, что есть три вида молитв. Одна из причин, почему нам так трудно молиться, почему это иногда очень искусственное состояние, не совсем естественное состояние, — потому что мы не знаем, о чём молить. Не понимаем нашей квалификации, или нашего собственного уровня. И в соответствии с тремя уровнями человека — потому что грубо нашу практику можно разделить на три уровня: начальный уровень, средину нашего пути и совершенство нашего пути — в соответствии с этими тремя уровнями есть три вида молитв, описанных Шрилой Рупой Госвами в «Бхакти-расамрита-синдху».
Первый вид молитв называется сампрартханатмика. Это очень интересное слово. Прартхана — значит «молитва». Сампрартхана — значит: сам — значит самьяк, «совершенный», сампрартхана — значит «совершенная молитва». Атмика, сампрартханатмика — это первый тип молитв, с которого нам нужно начинать, и который важней всего для нас. И молитвы Кунти относятся к этому виду. Это молитвы о том, чтобы мы могли так или иначе почувствовать привязанность к Кришне и могли отдать Ему всего себя. Сампрартханатмика — это молитва о том, чтобы мы могли посвятить Кришне свой ум, свою речь и своё тело. Отсюда эта приставка сам — «полностью».
На первом этапе своей духовной жизни человек должен, прежде всего, осознать одну очень важную вещь — свою раздвоенность, или разделённость, внутреннее лицемерие. Это первое, с чем мы сталкиваемся, когда соприкасаемся с Богом или с духовной жизнью, или с попытками заниматься духовной практикой. Мы сталкиваемся с тем, что часть наша, какая-то наша часть хочет к Богу, хочет стать ближе, рвётся к Нему, а другая часть не хочет, а другая часть тянет нас в другом направлении. И эта разделённость, раздвоенность, нецельность человека — естественное состояние, ничего в этом особенного нет, это состояние любого человека, который живёт материальной жизнью. И поэтому на первом этапе главная молитва называется сампрартханатмика, что значит «молитва о восстановлении цельности». Молитва о том, чтобы почувствовать привлекательность Бога и о том, чтобы отдать Ему своё тело, свой ум и свою речь.
Мы, в сущности, понимаем, что у нас нет привязанности к Кришне, и просим о том, чтобы эта привязанность каким-то образом по Его милости пришла к нам. Мы понимаем, что даже эта привязанность — не результат моих собственных усилий, что привязанность к Кришне, моё желание целиком так или иначе посвятить себя служению Ему, это «моё» желание — не моё желание. Это желание может прийти к нам от кого? Только от Него. Мы не можем сами из себя выдавить это желание, ну нет у нас этого желания, ну нету! Мы приходим к Кришне, говорим: «Ну нету его!»
Но мы молим на первом этапе: «Пожалуйста, сделай так, чтобы моя цельность восстановилась! Я понимаю: я духовен по природе, но так или иначе я разделился внутри на материю и дух. Какая-то часть меня хочет материальных наслаждений, материального счастья, другая часть рвётся к Тебе». И это первый вид молитв — самый важный для нас для всех, когда мы просим именно об этом. Я чуть-чуть, несколько секунд позже поговорю ещё больше об этом. Сначала мне хотелось сказать о трёх видах молитв.
Второй тип молитв называется даинева бодхика. Даинева бодхика, или даиньябодхика. Бодхика — значит «то, что пробуждает». Когда человек восстанавливает свою цельность, до какой-то степени он соприкасается с другой проблемой. Даиньябодхика — значит, человек прозревает к своему падшему состоянию.
На самом деле, вначале мы не можем увидеть степень своего падения, и слава Богу! Потому что, если бы мы увидели это, мы бы впали в жуткую депрессию. Кришна сознательно не показывает нам реальность. Мы смотримся в кривое, постоянно льстящее нам зеркало нашего ума и видим там (смех), мы видим там вайшнава с тилакой, мы любуемся собой. И когда человек достигает этого второго состояния… Второе состояние, вторая ступень преданности в широком смысле этого слова начинается с ништхи. И ништха — это понимание того… когда человек достигает этой стабильности, когда у него внутри появляется это горячее желание только служить, у него внутри возникает эта цельность, ему не нужно ничего другого, и одновременно с этим до него доходит: «Господи Боже, сколько времени я потратил зря! Сколько глупостей я совершил даже тогда, когда уже начал заниматься, так сказать, преданным служением! Сколько идиотских слов я сказал, сколько людей я оскорбил, даже, так сказать, идя по этому пути». Человек просыпается к пониманию того, кто он есть, он предстаёт перед судом, он понимает: «Вот он, я…»
Шрила Бхактивинода Тхакур в «Бхаджана-рахасье» в описании, или в своих комментариях, к третьему стиху «Шикшаштаки» одну за другой приводит молитвы из «Стотра-ратны», где Ямуначарья пишет об этом. Он пишет, что одна из этих молитв — на ниндитам карма тад асти — нет такого оскорбительного или греховного поступка, которого я бы не совершил в этом мире. Нет! Причём не один раз, а много-много-много-много раз! И сейчас пришёл этот день, когда я стою перед Тобой (потому что молитва — это всегда моё предстояние: я стою перед Богом, как Кунти сейчас стоит перед Кришной), и я вижу всё это в себе. И Ямуначарья в этой молитве говорит, что «да, этот судный день пришёл, Ты меня судишь, и у меня нет иного прибежища, кроме Тебя, о Мукунда, Господь, дарующий освобождение от всего этого!»
И я помню, в своё время, когда я впервые столкнулся с этой классификацией, я не понял, почему именно этот вид молитв не находится вначале, почему вначале находится сампрартханатмика, а не даиньябодхика. Сейчас я очень хорошо понимаю это. Это следующий этап. Вначале всё наше смирение — это просто кокетство. Тр̣н̣а̄д апи сунӣчена / тарор ива сахишн̣уна̄. Это искренние попытки стать смиренным, но, по сути, это кокетство: «Я самый падший, я самый падший, я самый…» И Шрила Прабхупада, когда слышал это, говорил: «Никакой ты не самый! Даже самым падшим толком быть не можешь…» Но на каком-то этапе это становится реальностью, и это второй тип молитв.
И третий тип молитв — лаласамайи. Третья категория, или разновидность, молитв, когда человек уже достиг совершенства, когда его привязанность стала очень сильной, его привязанность к Богу, его привязанность к служению стала такой сильной, что он хочет, чтобы она стала ещё сильнее. Он хочет, чтобы эта привязанность превратилась в очень конкретное служение, в привязанность к конкретному служению. Лаласамайи — это молитва о том, чтобы Кришна исполнил наше горячее желание служить Ему определённым образом.
Но это не для нас, об этом мы говорить не будем. Это слишком высокий уровень, не наш с вами уровень, нет смысла пытаться прыгнуть куда-то выше собственной головы. Для нас с вами нужно сейчас именно это, наша молитва к Кришне об этом: дай мне возможность почувствовать Твою притягательность. Ты — Кришна, Всепривлекающий! Есть одно-единственное исключение: единственный, кого Ты не привлекаешь, — это я! Все остальные любят Тебя, всех остальных Ты привлекаешь (смех), меня — нет. И это способ преодолеть разделённость.
Что мне хочется сейчас вам сказать, что молитва, на самом деле, если это искренняя молитва, на первом этапе — это сампрартханатмика (вандана или прартхана), это способ вырваться из плена раздвоенности, разделённости. Это моя просьба, горячая мольба Кришне, чтобы Он избавил меня от этого состояния.
Я много раз объяснял, что санскритское слово агха, что значит что? Грех! В прошлый раз здесь в Магдалиновке мы говорили об этом, когда говорили об убийстве Агхасуры. Агха — значит «неизгладимый след». Я объяснял эту глубокую философию, стоящую за этимологией этого слова, агха — значит нечто неуничтожимое. Грех — по сути дела то, что оставляет неизгладимый след, шрам в нашем сознании, нечто, заставляющее нас снова и снова возвращаться. Это некое очень острое ощущение, которое заставляет человека снова и снова возвращаться к этому, воспроизводить это ощущение в своей жизни опять и опять, привязывающее нас к себе. Иначе говоря, агха, по представлениям ведических мудрецов, грех — это что-то, от чего очень сложно избавиться.
И так как мы носим в себе множество этих грехов, или следов прошлых греховных поступков, в результате этого появляется разделённость, раздвоенность. Они тянут нас назад. У нас появилась вера, у нас появилось желание, у нас появилась цель, мы понимаем, что мы не можем быть удовлетворены всем этим. По милости духовного учителя, Кришны, вайшнавов, так или иначе, это понимание проснулось в нашем сердце, что никакое количество материальных наслаждений, почестей, каких-то радостей не может по-настоящему нас удовлетворить. И поэтому мы рвёмся куда-то, к Кришне. Но, как говорится, рад бы в рай, да грехи не пускают…
И в этом суть разделённости. И человек должен, заглядывая в своё сердце, видеть эту разделённость. Эта разделённость проявляется в том, что на людях мы одни, наедине с собой мы другие. Мы ведём себя по одному, как только мы оказываемся в обществе вайшнавов, или в каком-то другом обществе. Если это не общество вайшнавов, мы начинаем приспосабливаться к этому. Мы думаем одно, говорим другое, делаем третье. Всё это результаты нашей нецельности. И эта нецельность, это состояние раздвоенности, разделённости, лицемерия внутреннего — и есть главная проблема человека на начальном этапе, которая не позволяет ему полностью посвятить себя духовному пути.
У нас есть множество тормозов, которые держат нас. Какие-то мы осознаем, какие-то не осознаем. Поэтому каждый человек должен очень трезво сначала увидеть, оценить эту разделённость, отделённость, измерить это состояние нашего «отпадения», что ли. И к чему приводит это? Если бы это приводило только, ну, скажем так, к невозможности нам самим целиком посвятить себя преданному служению, это, может быть, ещё было бы не так плохо.
Беда в том, что разделённость, или отделённость, человека… Капиладева говорит об этом пр̣тхаг-бха̄вах̣, Он повторяет об этом в «Шримад-Бхагаватам» (3.29.9): бхинна-др̣шти, пр̣тхаг-бха̄вах̣, Он называет сепаратистами живых существ этого мира. Я знал, что вы порадуетесь, моя «благая весть» сегодня, что мы все сепаратисты, не только в Донецке (смех). Капиладева говорит об этом: бхинна-др̣шти, пр̣тхаг-бха̄вах̣ — человек чувствует себя отделённым. И мы чувствуем эту отделённость, когда речь заходит о наших попытках вступить в отношения с другими людьми, мы чувствуем, что мы наталкиваемся на эту стенку, которая встаёт между нами и другими людьми. Иногда мы сами воздвигаем эту стенку, на самом деле всегда мы сами воздвигаем эту стенку, мы упираемся в эту стенку, мы чувствуем своё одиночество.
С одной стороны, нам хочется отдать себя целиком, с одной стороны, нам хочется любить, и любовь — значит преодоление отделённости. И всё это произошло, потому что мы отделили себя от Бога, мы сначала отпали от Бога, отделили себя от Бога, и в результате этого мы не можем как следует по-настоящему понимать других, любить других, общаться с другими, служить другим. Это одна из самых больших проблем человека.
Я читал недавно статью одного очень интересного человека. Он говорит о том, что религия, в сущности, решает две проблемы: проблему смерти и проблему отделённости, обособленности человека, какое-то отторжение человека, отверженности человека. И это факт, религия должна решить эти две проблемы, они связаны друг с другом: проблема смерти, когда мы ощущаем себя бессмертными, при этом зная, что мы обречены на смерть; и вторая проблема — проблема отсутствия любви, отсутствия близости, проблема одиночества, как бы мы её ни называли. Западная цивилизация очень далеко, семимильными шагами идёт в этом направлении. Она отделяет людей всё больше, и больше, и больше. Люди становятся все бо́льшими, и бо́льшими, и бо́льшими индивидуалистами. Этот пр̣тхаг-бха̄вах̣, этот индивидуализм человека, его желание независимости своей, оно доводится до абсурда, и все несчастны от этого, все несчастны. Но люди даже не осознают, что это проблема, до такой степени они зашли далеко на этом пути ухода от Бога, ухода в противоположном направлении.
И, в сущности, молитвы Кунти — это молитвы с просьбой к Кришне сломать эту крепость, которую мы выстроили вокруг себя. Мы просим Кришну: «Кришна, приди с большим тараном. У нас есть крепость эго, мы выстроили эту крепость эго, мы сидим там, мы спрятались в этой крепости, мы отстреливаемся оттуда ото всех, и я теперь прошу, я не в силах ничего сделать, я не в силах сам сломать стены этой крепости. Приди, пожалуйста, ко мне и разрушь эти стены. Если ты не разрушишь, я не смогу разрушить это. Я так и останусь одиноким, обречённым на одиночество здесь, в материальном мире, живым существом, скитающимся здесь, пытающимся найти счастье в этой своей „независимости“, не находящим ничего и впадающим в отчаяние».
И этот первый шаг очень важный. Напомнило вам это описание что-то? Этот первый, очень важный шаг на духовном пути нам нужно сделать, и мы будем пытаться сделать его все вместе, вместе с царицей Кунти, которая вознесла эти молитвы пять тысяч лет назад. Этот первый шаг называется шаранагати, некое изначальное предание, первый шаг навстречу Кришне. И людям очень сложно сделать этот шаг.
Самое поразительное, Шрила Джива Госвами объясняет, и, в сущности, Рупа Госвами тоже объясняет, что шаранагати — это ещё не бхакти. Иногда мы думаем, что шаранагати — это бхакти. Шаранагати — это не бхакти, это всего лишь навсего предварительная квалификация для того, чтобы человек мог начать заниматься бхакти. Это дверь в царство любви. И нет никакой другой двери, через которую можно попасть в духовный мир, кроме как дверь шаранагати.
Беда заключается в том, что далеко не все пролезают сквозь эту дверь. Ложное эго слишком большое, невозможно протиснуться туда. Как иногда в некоторых южноиндийских храмах двери в храм делаются очень низкими. И нужно реально наклониться и буквально пролезть туда, чтобы попасть в этот храм. Потому что, чтобы попасть в храм, нужно прогнуться, нужно отбросить это ложное эго. И очень сложно пройти в дверь, если у нас есть гордыня.
И царица Кунти говорит об этом. Её замечательная молитва:
джанмаиш́варйа-ш́рута-ш́рӣбхир
эдхама̄на-мадах̣ пума̄н
наива̄рхатй абхидха̄тум̇ ваи
тва̄м акин̃чана-гочарам
(Бхаг., 1.8.26),
как раз об этом. Она говорит, что люди, которые гордятся собой, будь то джанма, аиш́варйа, ш́рута или ш́рӣ — богатство, знатное происхождение, учёность или красота — они не могут искренне обращаться к Тебе. В Евангелии есть тоже это утверждение, что легче верблюда продеть сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в Царство Божие.
И под богатством подразумевается именно это — моё сознание того, что у меня что-то есть. Если я хочу попасть к Богу, стать перед Богом, оказаться перед Богом, увидеть Бога, у меня должна быть эта квалификация: у меня ничего нет! Всё, что у меня есть, дано Им! У меня ничего нет, я нищий. Поэтому Бога называют акинчана-гочара, Его может понять только акинчана, только тот, кто не считает, что у него что-то есть. И она говорит об этом, и именно поэтому нам так важно думать об этом.
И ещё одну вещь мне хотелось сказать, прежде чем я приступлю к самой истории, предваряющей молитвы царицы Кунти. Это начальное предание себя в виде веры, начальное, робкое предание себя, когда у нас какая-то вера появляется в Бога, и какая-то попытка прийти к Нему появляется, часто уходит от нас. Человек становиться на духовный путь, он начинает слушать рассказы о Кришне, слушать «Шримад-Бхагаватам», «Бхагавад-гиту». Он начинает сам рассказывать, повторять святое имя — шраванам, киртанам и даже иногда какие-то ростки смаранам появляются в его сердце. Но потом, в какой-то момент он перестаёт это делать.
И мы должны очень хорошо понимать, что, когда человек перестаёт это делать, ему кажется (всем кажется, можете с любым человеком, который проделал этот путь, сделал несколько шагов навстречу Богу, потом отошёл назад), ему кажется, что он сам уходит. На самом деле, он не сам уходит, его пинком выдворяют за эту дверь. Когда это случается с человеком, то есть одна-единственная причина, по которой это может произойти — это оскорбления человека. Шрила Прабхупада объясняет это очень чётко и очень ясно. Если человек перестаёт заниматься удивительными по своей силе и по своему могуществу, и по своей простоте и доступности формами бхакти в виде шраванам и киртанам (слушание и прославление Господа, повторение Его святых имён), то это значит, что Кришна просто пинком выпнул его за эти двери шаранагати. Он попытался пройти в дверь, он ещё там где-то в самом начале, он ещё не сделал шага, начал кого-то оскорблять — фьюх, всё, Кришна выгоняет. И при этом человек думает: «О, я сам ушёл». Это в соответствии с поговоркой: «Плюнь в глаза, скажет Божья роса». Человеку сложно признаться себе даже в этом, в том, что это деградация, что это отход, что это трагедия, которая случилась с ним. Трагедия, случившаяся с ним, неслучайна.
И мне хотелось как бы вначале сказать вам об этом, о том, что мы будем молиться на самом первом этапе, потому что мы находимся на первом этапе. Мы начинающие преданные, мы с вами не сделали даже нескольких шагов по направлению к Богу, просто топчемся на месте. И очень важно понимать, что мы подошли вплотную к этой двери, очень важно войти в неё и идти дальше. Но нас могут выставить за дверь, и это самое печальное, что может с нами случиться, поэтому надо очень бояться, опасаться оскорблений.
Это было моё предисловие. Харе Кришна! Мы начнём, да?
Начиная со, если я не ошибаюсь, «Шримад-Бхагаватам» (1.7.14), Шрила Сута Госвами открывает новую тему, которая будет продолжаться вплоть до самого конца «Шримад-Бхагаватам». Шаунака Риши задал ему несколько вопросов, касавшихся «Шримад-Бхагаватам» после того, как Сута Госвами сказал, что в век Кали религия и знания нашли прибежище в «Бхагаватам». После того как солнце этого мира — Кришна — ушёл отсюда, и люди ослепли в кромешной тьме невежества этого мира, «Шримад-Бхагаватам» стал средоточием истинной праведности и знания.
И мудрецы стали задавать вопросы о том, как возник «Шримад-Бхагаватам»: «Расскажи нам историю этого произведения, кто его автор, почему Вьясадева написал это произведение, почему его сын, который был абсолютно отречённым, согласился слушать это произведение и потом рассказал его? И расскажи нам обязательно о том, кому он рассказывал это произведение, Махарадже Парикшиту».
И бо́льшая часть Первой песни «Шримад-Бхагаватам», практически вся Первая песнь «Шримад-Бхагаватам» — это ответ на эти вопросы: о том, как возник «Шримад-Бхагаватам», откуда он появился для того, чтобы мы могли оценить это произведение. У многих людей он стоит на полках. Иногда мне во время моих путешествий по свету приходиться ночевать в домах грихастх, я вижу эти не открытые ни разу томики «Шримад-Бхагаватам», стоящие на полках. Дай Бог, если они все стоят там, обычно для порядка первые пару песней стоит. И видно, что их не открывали никогда.
Шрила Сута Госвами пытается нам объяснить, что такое «Шримад-Бхагаватам». Он говорит нам: вся Первая песнь посвящена этому, чтобы мы прониклись этим. Сначала он описывает, кто автор «Шримад-Бхагаватам». Автор «Шримад-Бхагаватам» — сам Вьясадева. «Шримад-Бхагаватам» — это самое высшее произведение, которое он написал, среди множества других. Пураны, Упанишады, чего он только ни написал, «Веданта-сутру» — всё это ничто по сравнению с вершиной. Написав «Шримад-Бхагаватам», он больше не стал писать ничего. Это его шедевр, это его лебединая песнь, его заключительное произведение, куда он вложил весь свой опыт, всю свою духовную силу.
Его сын был полностью отречённым. С самого рождения он не хотел оставаться ни минуты в доме, его не интересовало ничего, и тем не менее «Шримад-Бхагаватам» привлёк его, так что он вернулся в дом и стал изучать «Шримад-Бхагаватам». Это значит, что «Шримад-Бхагаватам» привлекает людей, которые находятся на полностью духовном уровне, абсолютно не имеющих никаких материальных привязанностей. Рассказчик «Шримад-Бхагаватам» — Шукадева Госвами, автор «Шримад-Бхагаватам» — Вьясадева. Нет никого выше его. Литературная история мира не знает гения большего, чем Вьясадева. До сих пор люди поражаются «Махабхарате». Но «Шримад-Бхагаватам» — это его шедевр.
Его рассказал Шукадева Госвами, сделав его ещё слаще. Шукадева Госвами прибавил к этим стихам свой собственный опыт и вложил этот свой собственный опыт, когда пересказывал «Шримад-Бхагаватам». «Шримад-Бхагаватам» стал ещё прекраснее. Но даже важнее, чем понимание уровня рассказчика и автора какого-то произведения, даже важнее этого — понимать, кому рассказывают всё.
Любой человек, который читает лекции в разных аудиториях, знает: аудитория обладает магическим свойством — либо сердце рассказчика раскрывается, и ему хочется сказать всё, что у него есть, либо сердце его захлопывается, и ему не хочется ничего говорить. Я очень часто бываю в таких ситуациях: ну не хочется ничего говорить, пытаешься что-то выдавить из себя. И абсолютно чётко и ясно, в зависимости от того, какая ситуация, слова идут другие, выражения идут другие, настроение идёт другое. Поэтому слушатель даже важнее, чем рассказчик. Я вас прославляю (смеётся).
Если люди хотят слушать и слышать, хотят услышать, нет ничего ценнее этого, потому что Кришна начинает говорить через рассказчика, откликаясь на их желание. Это желание слушать с верой — самое ценное, что может быть, потому что в ответ на это желание Кришна раскроет нам удивительные вещи даже через человека, который сам не понимает. Иногда Бхактисиддханта Сарасвати Тхакур Прабхупада говорил: «Иногда через меня что-то такое идёт, я сам никогда не понимал, откуда это». Он называл это ганеш гобхар, значит «Ганеш покакал». Ганеш — изначальный разум, что-то прошло. Это, конечно, шуточная вещь, но смысл в том, что в какой-то момент что-то начинает идти, чего ты сам не понимал, через тебя, что-то более высокое, через тебя, когда и сам не знаешь. В этот момент он необычайно оживлялся. Тогда магнитофонов не было, и он начинал оживлённо показывать тем людям, которые стенографировали его лекции: «Вот оно, оно пошло, не упустите это!»
И именно поэтому Сута Госвами практически все главы, начиная с седьмой и кончая девятнадцатой, двенадцать глав, двенадцать с лишним глав Первой песни «Шримад-Бхагаватам» посвящает описанию Махараджа Парикшита, кто такой Парикшит, до какой степени сам Парикшит был связан с Кришной. И всё это начинается издалека, до рождения Парикшита, с Ашваттхамы.
Мы знаем, эта история описана в седьмой главе и в самой «Махабхарате» очень подробно о том, как Ашваттхама увидел своего хозяина Дурьйодхану, лежащего с перебитыми бёдрами. Дурьйодхана из последних сил, на локтях, чувствуя страшную боль, приподнимался, чтобы палицей отогнать шакалов, которые пытались у него живого отодрать плоть. Стервятники слетались на него. Над полем битвы Курукшетра кружило множество стервятников, которые летели на запах падали. Это поле было усеяно трупами людей, их ещё не успели похоронить, сжечь по ведической традиции. Шакалы пировали. Стоило сумеркам наступить, как шакалы устраивали пиршества, они подбегали к этим трупам…
И самое удивительное было в этих сумерках в последний день, в восемнадцатый день битвы на Курукшетре. Ашваттхама, один из немногих оставшихся в живых героев со стороны армии Дурьйодханы, вместе с двумя другими, Критавармой и Крипачаерьей, подошёл к умирающему Дурьйодхане. Когда он увидел своего господина поверженным, находящимся в таком позорном, унизительном состоянии, того, кто правил всем миром, кого прославляли люди на каждом углу, кто наслаждался необычайным богатством, того, в чьём распоряжении были одиннадцать акшаухини войск… И он сам сказал: «Эти люди все собрались сюда, готовые сложить за меня свои жизни». Эти его слова оказались пророческими. В «Бхагавад-гите» он говорит это: «Посмотри на них, готовых сложить свои жизни за меня». Но тем не менее, человек, наслаждавшийся властью, могуществом, богатством, этот человек лежал, поверженный, и из последних сил отгонял шакалов. У Ашваттхамы слёзы навернулись на глаза.
И нужно вспомнить нам с вами, кто такой Ашваттхама и кто такой Дурьйодхана. Дурьйодхана — это проявление века Кали. Дурьйодхана, в сущности, открыл век Кали. И Кали — значит раздоры, Кали — значит вражда, Кали — значит интриги, Кали — значит лицемерие. Это век раздоров, вражды и лицемерия, в который мы с вами живём. И Дурьйодхана — олицетворение всех этих качеств. Он посеял братоубийственную вражду, он был причиной того, что эта вражда превратилась в войну. Он интриговал, он подличал, он был олицетворённым Кали. И Ашваттхама служил ему верой и правдой.
Слово ашваттхама в переводе с санскрита значит ашва тхама, ашваттхама — значит «тот, у кого упорство, как у лошади». Ашва значит «лошадь». Человек с упрямством лошади, с упорством. Иначе говоря, это некая глупая, упрямая сила или решимость, достойная лучшего применения. Если мы будем смотреть с вами на эти события, а у «Махабхараты» есть этот, скажем так, тонкий план, аллегорический план, если мы будем примерять это всё к себе, то мы можем понять, кто такой Ашваттхама в нас. Ашватхама есть в нас. Армию Дурьйодханы возглавляли пять военачальников, последним был Ашваттхама. Этот истекающий кровью Дурьйодхана, после того как, глядя на него, Ашваттхама поклялся: «Я отомщу за тебя, чего бы мне это ни стоило, я отомщу за тебя, я убью Пандавов», и он-таки почти что исполнил это своё обещание, в этот момент Дурьйодхана по всем правилам помазал его и сделал его последним военачальником.
Бхишма сражался десять дней, после него Дроначарья, Дроначарьи хватило только на пять дней, после него Карна, Карны хватило только на два дня. После него, после Карны был Шалья, Шальи хватило только на один день, восемнадцать дней кончились. Последним был Ашваттхама, он был пятым, его хватило всего на одну ночь, когда нормальные люди не сражаются. И этот Ашаваттхама поклялся у смертного одра своего господина: «Я отомщу за тебя!»
И, по сути дела, если, ещё раз, мы будем заглядывать внутрь себя, мы найдём там маленького Ашваттхаму — маленькую, упорно ржущую лошадь, упрямую, которая упрямо хочет служить Кали. У нас же ведь есть желание служить Кали? Нам же нравятся ссоры, нравятся? Есть люди, которые живут только тогда, когда все хорошо, ой… у них всё плохо, но, когда ссоры, вах! Вах! Этот Ашваттхама, последний военачальник в войске Дурьйодханы, последняя его надежда, тот, кто пытается из последних сил, так или иначе, когда война уже закончилась, всё равно лелеять вражду.
На самом деле, это чувство вражды у нас в сердце. Это нечто, что на самом деле отделят нас от Бога: чувство вражды, желание ссорится, воодушевление от этой ссоры, упорство, или упрямство, в своих ссорах или раздорах.
Иногда люди путают это упрямство с решимостью. Ашваттхама был очень решительный, правильно? И Кришна говорит: вйаваса̄йа̄тмика̄ буддхир экеха куру-нандана (Б.-г., 2.41). У него тоже была одна цель: экеха куру-нандана — убить Пандавов, отомстить во что бы то ни стало. Это глупость, это гордыня! Нужно понимать, что мы можем направить своё упрямство не туда. И это значит, что Ашваттхама взял верх в нашем сердце. Ашваттхама стал предводителем умирающего Дурьйодханы, уже сражённого, предводителем его войска.
И этот Ашваттхама, мы все знаем, что случилось с ним. Он, пообещав своему умирающему хозяину, господину, что он отомстит за него, отправился в лагерь Пандавов. Ночью он не мог заснуть, он ворочался и думал, каким образом он будет сражаться. На следующее утро он увидел сову, филина, который прилетел к этому баньяновому дереву, на баньяновом дереве спало множество ворон, и этот филин стал убивать одну за другой спящих ворон, и вороны стали падать одна за другой. Он подумал: «Это хороший знак, добрый знак». Он понял: «Это то, что мне нужно сделать. Сейчас, пока они спят, уставшие после утомительной битвы, расслабленные, потому что они думают, что битва позади, что можно торжествовать, сейчас я должен напасть на них, пока они спят».
Критаварма, Крипачарья сказали: «Ты с ума сошёл!», когда он разбудил их. Когда он разбудил их и поделился с ними своим планом, они сказали: «Ты с ума сошёл! Люди будут проклинать тебя тысячелетиями за то, что ты сделал это. — Чем мы и занимаемся с вами. — Люди будут осуждать тебя, этого нельзя делать, невозможно!» Ашваттхама сказал: «Я военачальник, вы должны слушаться меня. Мы отправляемся туда, мы перебьём их всех, я войду в лагерь, вы стойте около дверей, около входа в этот лагерь. Любой, кто выбежит отсюда — убивайте его, добивайте его». Таким образом, произошла эта страшная бойня, нет смысла описывать её во всех подробностях.
Мы знаем, что произошло дальше, это описано в седьмой главе, мы не будем всё это рассказывать. Когда Драупади узнала о том, что пятеро её сыновей, юношей, были убиты после того, как война уже кончилась, пятеро её сыновей, практически надежда рода Куру… Так, что даже Дурьйодхана не одобрил это. Так, что даже Дурьйодхана, его лицо искривилось в отвращении, когда он понял, что ему принесли не те пять голов, которые он ждал. Когда Дурьйодхана увидел, он пытался нащупать голову Бхимы среди них, он хорошо знал голову Бхимы, они часто сражались с ним, и он хотел нащупать эту голову своего заклятого врага, который перебил ему бёдра. И когда Ашваттхама бросил ему пять голов, он своими руками, практически не видя ничего, стал ощупывать их и понял: это не те головы, его обманули. Дурьйодхана на самом деле умер в этот момент, умер от отвращения, от разочарования, умер от того, что все его планы пошли крахом. Но Ашваттхама был упрям. Даже несмотря на то, что Дурьйодхана не оценил его, Дурьйодхана осудил его, несмотря на это Ашваттхама был настроен во что бы то ни стало убить всех.
Мы знаем, он выпустил брахмастру. Он выпустил свою первую брахмастру, эта первая брахмастра стала сжигать всё, она должна была убить Пандавов. Он не мог пользоваться толком этим божественным оружием, которое нельзя применять против обычных людей. Кришна спас тогда ситуацию. Кришна объяснил Арджуне, что происходит, Кришна сказал Арджуне, что нужно делать. Арджуна нейтрализовал эту единственную брахматсру, выпущенную Ашватхамой, своей брахмастрой.
Всё улеглось, Арджуна пленил Ашваттхаму, он привёл его в лагерь к Драупади, Драупади стала просить: «Отпусти его, отпусти его, отпусти, он сын нашего учителя». И только Бхима говорил: «Убей его, убей его, убей его!», и Кришна ему поддакивал. В конце концов, Кришна сказал: «Ты должен удовлетворить всех, ты должен удовлетворить Юдхиштхиру, Накулу, Сахадеву, Драупади, Бхиму и Меня». Арджуна удовлетворил всех, кроме Ашваттхамы. Он отпустил его на волю, срезав камень, его драгоценный камень с его головы. Этот драгоценный камень делал его очень могущественным человеком, он родился с этим драгоценным камнем. Говорят, что по-прежнему Ашваттхама бродит где-то в Гималаях. Иногда люди встречают человека с незаживающей раной на голове.
Есть множество свидетельств, если вы поищете в интернете, вы найдёте там. Один человек даже написал версию «Махабхараты» «Натулу», один брахман, продиктованную ему Ашваттхамой. Он молился Кришне, чтобы ему кто-то из первых рук объяснил, что там происходило. И в конце концов Ашваттхама пришёл и стал диктовать ему, рассказывать ему, что происходило. Но так или иначе, это мистики я подбавляю к нашему рассказу (улыбается).
Суть не в этом, суть в упрямстве Ашваттхамы. Когда его отпустили — и это уже тема нашего непосредственного рассказа сегодня — выпущенный на волю, он решил, во что бы то ни стало, всё-таки уничтожить Пандавов. И он выпустил, но на этот раз не одну брахмастру, а шесть брахмастр. Валлабхачарья, комментирующий этот раздел, пишет, что главная брахмастра была нацелена на Махараджа Парикшита во чреве Уттары. Остальные брахмастры отделились от неё. Он хотел убить, уничтожить самое семя рода Пандавов, чтобы никого не оставалось, чтобы его оскорблённое самолюбие, ненависть, живущая в его сердце, была утолена. Поэтому он направил свою брахмастру, вторую брахмастру, вернее, шесть брахмастр, главную брахмастру в Махараджа Парикшита. От этой главной брахмастры отделилось пять других брахмастр, каждая из которых полетела в пятерых братьев Пандавов.
И мы начинаем свой рассказ с этого. Наш семинар начинается сейчас (улыбается). Кришна собирался уехать в Двараку. Это тоже очень важная вещь, я скажу об этом два слова. На протяжении одной этой главы Кришна три раза собирается уехать в Двараку. И три раза он откладывает Свои собственные дела. Ради кого? Ради Своих преданных. Он готов отложить Свои дела, у Него Свои дела есть, Ему нужно ехать в Двараку, Его ждут. У нас тоже есть свои дела, правильно? Кришна на протяжении одной главы три раза откладывает Свои дела, откладывает Свои планы, меняет Свои планы для того, чтобы помочь преданным.
В первый раз, сейчас, Он восседает на колеснице, чтобы отправиться в Двараку, и в этот момент Он увидел, как Уттара бежит к Нему. Уттара была первой, кто почувствовал это жар летящей в неё железной стрелы, она будет об этом говорить именно таким образом. Она первая, охвачена страхом, спешила к Нему, она первая почувствовала это, её чувствительность была самой большой. Ещё Пандавы не почувствовали это, ещё Пандавы не почувствовали, что Ашваттхама выпустил свои стрелы в них, эти заряженные могущественными мантрами Творца этого мира Брахмы стрелы. В этот момент Уттара помчалась за защитой Господа, и слушайте, что она говорит, обращаясь к Нему. Давайте повторим это вместе:
па̄хи па̄хи маха̄-йогин
дева-дева джагат-пате
на̄нйам̇ твад абхайам̇ паш́йе
йатра мр̣тйух̣ параспарам
(Бхаг., 1.8.9)
Это первая её молитва. Она запинается, в самой молитве слышен этот её страх. Па̄хи па̄хи маха̄-йогин / дева-дева джагат-пате — она обращается к Кришне и говорит: «Ты великий йог, Ты можешь сделать всё, что угодно, я бегу только к Тебе. Почему я бегу к Тебе? На анйам̇ твад абхайам̇ паш́йе — я не вижу никого другого в этом мире, кто был бы свободен от страха, поэтому я бегу, чтобы Ты защитил меня, именно к Тебе». Кто-то может спросить: «Почему ты не бежишь к Арджуне? Только что Арджуна нейтрализовал брахмастру Ашваттхамы, почему ты не бежишь к нему?» Она говорит: «Потому что Арджуна сам боится. Как меня может защитить кто-то, кто сам не свободен от страха? — Логично? — В этом мире я не вижу никого, кто был бы свободен от страха, кроме Тебя. На̄нйам̇ твад абхайам̇ паш́йе / йатра мр̣тйух̣ параспарам — потому что никто, кроме Тебя, не может вырвать меня из когтей смерти».
Уттара обращается к Нему с этой отчаянной молитвой. И она говорит, что «эта огненная железная стрела стремительно приближается ко мне, чтобы убить, айасах̣ тапта, пылающая, чтобы убить в моём чреве моего младенца, находящегося внутри, зародыша, находящегося внутри. И если Ты хочешь, ка̄мам̇ дахату ма̄м̇ на̄тха (Бхаг., 1.8.10) — о на̄тха, о Ты, Господин, если Ты хочешь, если Тебе будет угодно, защити, пожалуйста! Пусть она спалит меня, но сделай так, чтобы мой сын остался невредим», — то, о чём молит Уттара.
Слушайте, что произошло дальше, это очень интересно, это важно для нашего понимания всего последующего повествования. Сута начинает рассказывать, Сута говорит: упадха̄рйа вачас тасйа̄ (Бхаг., 1.8.11) — Кришна терпеливо выслушал её. Кришна спокойно, терпеливо, невозмутимо терпеливо выслушал её речи, упадха̄рйа вачас тасйа̄ / бхагава̄н бхакта-ватсалах̣. Этот Бхагаван, кто Он? Бхакта-ватсалах̣. Бхакта-ватсалах̣, кто значит? Да! Тот, кто готов всем пожертвовать ради преданных, кто готов защищать Своих преданных. Он сразу всё понял: апа̄н̣д̣авам идам̇ картум̇ / драун̣ер астрам абудхйата — этот глупый сын Дроны, драун̣ер, выпустил свою астру, свою стрелу, абудхйата, этот человек, чей разум не понимает, к каким целям нужно стремиться, и он хочет уничтожить последнего отпрыска Пандавов, чтобы род Пандавов был уничтожен, стёрт с лица земли. Апа̄н̣д̣авам идам̇ картум̇ — этим самым он хочет, чтобы в мире больше не было Пандавов, никто не помнил о Пандавах. Это то, что он хочет.
тархй эва̄тха муни-ш́решт̣ха
па̄н̣д̣ава̄х̣ пан̃ча са̄йака̄н
а̄тмано ’бхимукха̄н дӣпта̄н
а̄лакшйа̄стра̄н̣й упа̄дадух̣
(Бхаг. 1.8.12)
Очень интересно! Он говорит интересную вещь. Сута, обращаясь к Шаунаке Риши, он говорит: «Муни-ш́решт̣ха, о лучший из всех мудрецов, великих мудрецов, Шуанака!» И он обращается к Шаунаке, напоминая ему о том, что он великий мудрец. Он говорит, что пятеро братьев Пандавов, увидев эту ослепительную брахмастру, взялись, было, за своё оружие. Тут встаёт вопрос: почему и в этот раз Кришна не сказал Арджуне защититься от брахмастры? Комментаторы объясняют, что Арджуна мог защититься от одной брахмастры, от пяти он не мог. Сразу в пяти направлениях летели, он растерялся, поэтому Кришне пришлось защитить его и их Самому.
вйасанам̇ вӣкшйа тат теша̄м
ананйа-вишайа̄тмана̄м
сударш́анена сва̄стрен̣а
сва̄на̄м̇ ракша̄м̇ вйадха̄д вибхух̣
(Бхаг. 1.8.13)
Этот вибхух̣ — всемогущий Господь, Он Сам встал на защиту, и Он защитил их с помощью Своей Сударшаны. Он взял Свой диск Сударшану, и этой Сударшаной Он защитил их от ядерного оружия.
Тут очень интересная вещь заключается в том, что против брахмастры нет никакого другого оружия. Брахмастра, если она выпущена, она должна поразить свою мишень. Брахмастра — это особое оружие, когда человек читает мантру, и, произнося мантру, он говорит, кого она должна поразить. Если мантра произнесена правильно, человек владеет этим оружием, мишень будет сражена. Но тут говорится, что Кришна, Он взял Свою Сударшану, и с помощью Сударшаны Он отразил это оружие, потому что против Сударшаны всё остальное оружие бессильно. Хотя брахмастра — самое могущественное материальное оружие, Сударшана — это самое могущественное духовное оружие.
Мы пойдём дальше по нашему рассказу. И Он защитил этой Сударшаной Пандавов, а Махараджа Парикшита как Он защитил? Да, Он Сам вошёл во чрево Уттары так, что даже сама она не поняла, что случилось.
В следующем, пятнадцатом стихе Сута Госвами обращается опять к Шаунаке и говорит: «Шаунака, ты славный отпрыск рода Бхригу». И Бхригу чем славен в этом мире? Да, я так и знал, я так и знал (смех в зале), что все скажут, что он славен астрологией. Да, Бхригу славен тем, что он доказал всему миру, кто является Верховным Господом. Кто является Верховным Господом? Вишну! Вишну выше всех! Вишну выше Шивы, и Вишну выше Брахмы.
Когда Сута Госвами обращается к Шаунаке Риши и называет его славным отпрыском рода Бхригу, что он хочет сказать? Он хочет сказать: «Твой предок доказал, что Вишну выше всех, поэтому неудивительно, что Кришна защитил Парикшита от оружия кого? Брахмы!» В материальном мире, повелителем материального мира, всех энергий, тем, кто знает, каким образом работают все материальные энергии, является Брахма. Если мы взываем к его энергии, эта энергия самая разрушительная, самая мощная в этом мире, но энергия Вишну ещё выше.
Поэтому здесь Сута Госвами говорит поразительную вещь, он говорит: «Ничего удивительного в этом нет, в том, что Кришна защитил Махараджа Парикшита, потому что Он самый могущественный из всех. Не сочтите, — он говорит, — о брахманы, не сочтите это каким-то особенным чудом таинственной непогрешимой личности Бога. С помощью Своей трансцендентной энергии Он хранит, уничтожает и создаёт все материальные миры, хотя Он Сам нерождённый». И это, собственно, завершение этого раздела, когда Сута Госвами объясняет этот эпизод, эпизод спасения Парикшита во чреве Уттары, когда он говорит, что стрела, или Сам Кришна, зашёл во чрево Уттары и там, невидимый для всех, незаметно для всех защитил от страшного оружия, выпущенного Ашваттхамой, Парикшита.
Но слушайте, что происходит дальше. Это, собственно, то, почему мне так важно было рассказать эту историю, прежде чем мы приступим к молитвам царицы Кунти. Потому что царица Кунти наблюдала всё это. Она была свидетельницей всего этого. Мало того, что она была свидетельницей братоубийственной войны. Она пришла туда, в лагерь к Пандавам, когда битва уже завершилась, и она присутствовала при этом самом завершении битвы, при этой кульминации, когда снова была предпринята дважды попытка убить её сыновей. И она видела каждый раз, оба раза, как Кришна защищал Пандавов: первый раз, посоветовав Арджуне, что нужно сделать, во второй раз — как Он Сам защитил.
Она увидела всё это, она увидела — слушайте, потому что это самое важное, что мне хотелось сегодня вам сказать, и мы сейчас будем повторять святое имя в этом настроении. Что произошло? Нам очень важно понять, в каком состоянии она подбегает к Кришне. Потому что в следующем стихе она начнёт подбегать к Кришне. Она только что была свидетельницей всего этого, как Кришна спас всё это. Она увидела то, что не видели другие. Неслучайно Сута Госвами говорит здесь, что даже Уттара не видела и не понимала, каким образом Кришна зашёл в её чрево. Кунти увидела это.
В какой-то момент, когда человек преисполняется понимания величия Бога, он начинает видеть этот мир по-другому. Это бывает в критические моменты, особенно когда человек пережил очень сильное волнение, очень большое горе. Мне недавно одна матаджи, одна преданная, рассказывала удивительную вещь. Она пережила страшную трагедию в своей жизни, нет смысла рассказывать это, но суть в том, что она пережила жуткую, страшную трагедию, и она говорит: «В результате этой трагедии со мной случилось что-то поразительное. В течение какого-то времени я вдруг увидела мир по-другому. Я вдруг увидела три гуны материальной природы, я вдруг увидела, как они действуют, я смотрела на человека, и мне сразу было видно его прошлое, настоящее и будущее. Я видела цветок, и я видела всё: я видела, как он вырос из маленького семечка, как он расцвёл, и как он вянет. Какое-то странное видение всего того, что происходит вокруг, возникло у меня на какое-то время, и это видение делало меня одновременно счастливой и испуганной, потому что я видела, каким образом Бог действует здесь, в этом мире. Я увидела не тот мир, который я привыкла видеть, не глянцевую поверхность этого мира, я увидела изнутри механизмы, силы, которые действуют за всем этим…»
И это то, что произошло с Кунти. Кунти, пережив все эти события… слушайте, мы никогда не сможем понять её молитв, до тех пор, пока не поймём, что случилось до этого, и какое впечатление это на неё произвело. Нам сложно это понять. Но представьте себе состояние матери, которая в молодости лишилась своего защитника, своего мужа, пережила его страшную трагическую смерть, стала свидетельницей того, как её подруга, вторая жена её мужа, взошла на костёр… Как она, оставшись с пятью сыновьями, холила-лелеяла их, растила их, тряслась над ними, защищала их, как она сталкивалась с огромным количеством несчастий, о которых она будет говорить, каких-то попыток убить их вместе с ней, причём попыток от самых близких людей, от людей, от которых она меньше всего этого ожидала, от людей, которые должны были стать её защитниками после того, как её муж умер. Эти люди пытались её убить, уничтожить… Она защищала их.
Потом произошла эта страшная война, не считая всех остальных событий, которые привели к этой войне до этого. Когда её невестку пытались раздеть (или сноху) на виду у всех, опозорить, когда её сыновья лишились всего, когда их изгнали в лес, когда она вынуждена была жить в Хастинапуре среди этой враждебной среды в течение тринадцати долгих лет. Наконец, эта война. И на войне как бы она с каким-то облегчение вздохнула, потому что единственный её сын был убит, Карна. В начале этой главы описываются поминки по всем ушедшим в этой войне. Потом ещё одно нападение, они хорошо его избежали, так или иначе. И когда уже всё кончилось, когда уже совершили погребальные церемонии, когда все возлили воду усопшим, в этот момент опять очередная опасность. И Кунти видит, как всё это происходит.
В этот момент, момент этого шока, потрясения полного, ей открывается это полное видение. Она перестаёт видеть в Кришне Кришну. До этого она смотрела на него как на своего племянника. Кришна — сын её брата Васудевы, и она обычно благословляла Его. Но тут вдруг она всё понимает, реальность открывается ей. Она видит эту силу, она видит, что Кришна стоит за всем, она видит, что Кришна внутри и снаружи, она видит, что Кришна действует через все пружины, как Он говорит Сам в «Бхагават-гите» (9.10): майа̄дхйакшен̣а пракр̣тих̣ сӯйате са-чара̄чарам.
Она всё это видит. И в этом состоянии поразительного видения она начинает возносить свои молитвы. Это видение пришло к ней в первый раз. Это видение сродни тому, что увидел Арджуна на поле битвы Курукшетра, когда Кришна показал ему Свою вселенскую форму. То, что увидела матаджи, о которой я рассказывал, это тоже что-то вроде видения вселенской формы. В момент потрясения нам открывается это видение. Как первое, что говорит Арджуна, когда видит вселенскую форму: «Я вижу всё в одной точке, всю вселенную, весь этот гигантский механизм. Я вижу: она собралась вся в одной точке, она выходит вся из Тебя. И я понимаю всё, что происходит вдруг, я вижу всё это. Я вижу время, я вижу гуны».
Это то, что может прийти к нам, не нужно думать, что это какой-то миф. Когда мы перестанем просто игриво наслаждаться этим миром, мы можем увидеть что-то другое, какую-то другую картину. И Кунти впервые увидела это, и она, как обитательница Двараки, или Хастинапура, была полностью побеждена этим зрелищем. Это зрелище айшварьи, величия Бога, полностью закрыло ту мадхурью, которая была. До этого она смотрела на Кришну как на своего племянника, она любила Его, благословляла Его, иногда гладила Его по голове, иногда прижимала Его к себе, иногда вспоминала, как Яшода холила и лелеяла Его, потому что она была свидетельницей Его детских игр во Вриндаване. Но тут она увидела нечто совершенно другое, и айшварья полностью заслонила от неё мадхурью.
Есть два вида преданных Господа. Обитатели Вриндавана… и во Вриндаване никогда мадхурью невозможно победить. Кришна может сколько угодно все Свои вселенские формы показывать разом, Он может являть всё, что угодно, а люди будут видеть это и думать: «Ну надо же, какой у нас Гопал!» Когда Кришна показал у Себя во рту вселенскую форму, причём почему Он показал? Потому что Его поймали на том, что Он ел землю, и Ему нужно было солгать. И, чтобы отвлечь внимание Своей матери, Он лучшего способа не нашёл, кроме как показать ей во рту вселенскую форму. Он знал, что Его сейчас ругать будут, «нужно же как-то, чтобы Меня не ругали!» Он говорит: «Не ел Я!» Она говорит: «Покажи!» Он знает, что Он покажет, и нужно вот тут что-то было показать, и вот Он — ну что делать, надо же как-то отвлечь Свою маму, чтобы не наказали.
В этот момент Он показал вселенскую форму, она подумала: «Наверное, Кришна болен. Или я больна, или Он болен», — другой мысли у неё не было. Она смотрела Ему в рот, и она видела время, она видела гуны материальной природы, она видела саму себя… Она думала: «Надо к брахманам пойти, лекарства попросить какого-нибудь, чтобы они мантры над Ним почитали». Кришна может всё что угодно делать — никакого дела обитателям Вриндавана до этого нет. Он — Кришна для них и никто другой! Они знают, они лучше знают, кто Он. И никто их не переубедит (смеётся), даже Сам Кришна. Они любят Его таким, как Он есть. Но все остальные, обитатели Двараки прежде всего, они находятся в этом состоянии айшварьи-гьяны. Иногда эта айшварья-гьяна закрывается мадхурьей, но очень быстро мадхурья уходит, и на первый план опять выступает айшварья — великолепие, величие, это понимание того, что Кришна — Бог — есть сила, стоящая за всем этим.
И, слушайте, это то, что мне хотелось сказать вам сегодня: любая молитва, на самом деле, даже на самом первом уровне, та самая первая молитва, с которой мы можем начинать, она начинается с этого. Я читал одну очень хорошую книгу «Школа молитвы» Антония Сурожского, замечательного богослова, и он там говорит поразительную вещь, он говорит, что любая молитва начинается с безмолвия. Настоящая молитва — это не слова, вернее, это слова, но потом слова. Настоящая молитва по-настоящему может пойти из нашего сердца, когда до слов есть ощущение присутствия Бога. Когда в безмолвии своём, а мы можем ощутить присутствие Бога через тишину, через тишину нашего ума. Когда ум возбуждён, в нём очень много слов каких-то, каких-то мыслей, желаний бродит, какой-то бред постоянно идёт в уме, заметили, да? Полный бред! Невозможно молиться Богу — все наши слова будут таким же бредом. Мы будем изобретать, мы будем придумывать, мы будем думать: «Каким бы мне перед Богом сейчас показаться? Какую бы маску на себя нацепить? Кем бы мне стать? О! Я, наверное, буду смиренным! Да, перед Богом надо быть смиренным. О, я такой смиренный. Господи, пожалуйста, пожалуйста, я такой смиренный, сделай то, чего я хочу!» Молитва начинается с того, что мы вслушиваемся в этот мир и в самого себя и в этой тишине, в безмолвии ощущаем присутствие Бога.
Вы все знаете, наверняка, слышали, что было такое движение в христианстве — исихазм, повторение, в общем-то, сродни нашей собственной практике, повторение молитвы постоянной, повторение Харе Кришна мантры, сердечной молитвы. Так вот, слово «исихия» в переводе с греческого значит «безмолвие». На самом деле, по-настоящему повторять мантру можно только в этом безмолвном состоянии. Когда мы, вслушавшись в тишину, вслушавшись в своё сердце, вслушавшись или всмотревшись в этот мир, вдруг ощущаем присутствие Бога и обращаемся к Нему, к живому Богу, непритворными словами.
Молитвы Кунти, они об этом. И её молитва начиналась с этого самого безмолвия, с её потрясения, когда в потрясении она увидела Кришну. И она начала Ему говорить, что она увидела: что Он всюду, в сердце каждого живого существа, Он в моём сердце, Он в сердце всех остальных, Он в сердце Уттары. Он защищает, и Он же обрекает на смерть. «Я не могу понять, почему одних Он защищает, других обрекает на смерть, — она будет говорить Ему об этом, — я не могу Тебя понять, но я понимаю, что Ты есть, и что Ты стоишь за всем этим». С этого состояния мы можем начинать обращаться к Кришне.
Мы попытаемся с вами сейчас это сделать, если вы не против. У нас будет завершающая часть нашей лекции, потом ещё что-то, не торопитесь. Я благоразумно не спросил у организаторов, сколько мне отведено времени, поэтому я могу делать вид, что всё время наше (улыбается). Давайте попытаемся прочитать один круг, мы не будем с вами совсем торопиться. Это не значит, что нужно растягивать всё это, но давайте с вами попытаемся всё-таки почитать этот круг из этого внутреннего состояния «до слов». Потому что мантра — это не слова. Не просто какие-то слова, которыми мы пытаемся «заговорить» Бога. Мантра — это наша… это что-то, что должно прийти из безмолвия. Она должна спуститься на нас, по-хорошему.
Севонмукхе хи джихва̄дау свайам эва спхуратй ада — говорится в «Падма-пуране», что атах̣ ш́рӣ-кр̣шн̣а-на̄ма̄ди / на бхавед гра̄хйам индрийаих̣ (Б.-р.-с., 1.2.234) — поэтому невозможно ничего, связанного с Богом, или с Кришной, понять, начиная с Его имени, своими грубыми чувствами. Что-то должно произойти. Кришна должен спуститься к нам, открыться нам. Это не акт нашего волевого усилия, это акт нашего предания Ему, молитвы, обращения к Нему. Поэтому давайте попытаемся из этой тишины повторить один круг мантры, как получится. И эта тишина, что значит тишина? Чтобы услышать тишину, что нужно делать? Вслушиваться, правильно? Чтобы почувствовать присутствие Бога, нужно вслушаться, вслушаться внутрь, в глубину, посмотреть на этот мир и почувствовать Его за всем этим. Давайте попробуем. Получится? Не знаю, но хуже не будет, правильно? То есть мне хотелось сегодня об этом сказать, о том, что молитва начинается с безмолвия.
(Совместное чтение джапы)
Я скажу ещё несколько слов, мы потом продолжим повторение мантры. Повторим ещё несколько минут. Мне хотелось ещё попросить вас вспомнить, о чём я говорил в самом начале, когда объяснял этот первый тип молитв — сампрартханатмика, когда человек пытается своё тело, свою речь, свой ум предложить Кришне и просит Его о том, чтобы Кришна вложил в его сердце искреннее желание прийти к Нему и всё делать в соответствии с этой единственной целью в жизни. Поэтому давайте попытаемся ещё несколько минут повторять мантру в этом настроении, в этом состоянии предания себя, когда мы хотим отдать всё, одновременно с этим болезненно осознавая множество других желаний, множество других вещей, которые беспокоят нас, волнуют нас, интересуют нас, которые мешают нам по-настоящему сосредоточиться на Кришне. Мы, тем не менее, просим Кришну, чтобы Он взял всё, восстановив нашу внутреннюю духовную цельность, или духовный образ. Давайте попытаемся ещё несколько минут повторять мантру в этом состоянии.
(Чтение джапы)
Я сказал то, что я хотел сказать сегодня. А теперь мне хотелось, чтобы вы сказали несколько слов о том, что вы узнали, почувствовали, поняли, осознали, увидели в результате этой лекции. Очень важно закреплять какое-то ощущение, рассказав о нём что-то. Надеюсь, что что-то в моей лекции было, что вас тронуло. Было? (Возгласы из зала: «Да!») Вот, пожалуйста, повернитесь друг к другу по два, по три человека, расскажите немножко друг другу. Это очень важно, мы каждый раз будем, по традиции, это делать.
Тут пришло несколько вопросов, пожалуйста, присылайте ещё вопросы. Я не буду сейчас отвечать на них, на какие-то вопросы я отвечу в лекции, один вопрос, он прямо по лекции, я могу сейчас прочитать его, но отвечать не буду (смех в зале).
Вопрос:
Почему меня не интересует чужая боль? Видя, как другие страдают, я думаю, что это не про меня. Даже когда война идёт в стране, в которой я живу, меня это не затрагивает, у меня всё хорошо.
Я отвечу обязательно на этот вопрос и на другие вопросы тоже, сейчас я не буду на них отвечать. У меня последняя вещь, которую хотелось вам сказать. Мы пытались как-то тренироваться в молитве. Я вас очень попрошу, попытайтесь завтра утром продолжить эту практику. Найдите ту самую точку безмолвия, из которой мы можем слышать молитву, звучащую в нас. И попытайтесь, увидев внутри свою разделённость, нецельность, попросить Кришну о восстановлении этой цельности. Попросите Его, чтобы Он нас принял к Себе. Это задание. А на сегодня всё! Спасибо большое!
