Дорогие преданные, примите, пожалуйста, мои поклоны. Сегодня мне сообщили печальную новость о том, что Карабхаджана прабху, мой давний друг, оставил тело. Буквально десять дней тому назад я разговаривал с ним по телефону, приглашая его провести время вместе, он был в хорошем настроении и говорил, что вот вроде бы здоровье его идет на поправку, что у него появился аппетит, что у него есть какие-то силы гулять. И я был исполнен надежд на то, что мы встретимся этим летом и проведем какое-то время вместе, я проведу время в его обществе.
Я уж не помню, когда мы в первый раз встретились с ним. Он был из числа тех преданных, которые пришли, воодушевленные проповедью Мурали Мохана, тогда Маму Тхакура прабху, который периодически приезжал в Ташкент и в другие среднеазиатские республики. Он сам был признанным художником и имел определенный вес, был членом Союза художников, поэтому перед ним были широко раскрыты двери художественных ВУЗов, в том числе Ташкентского института или училища изобразительных искусств, в котором в то время учился Карабхаджана прабху.
И много довольно людей заинтересовалось сознанием Кришны благодаря проповеди Маму Тхакура прабху, но не многие из них остались. Карабхаджана прабху был одним из тех, кто остался, причем остался навсегда. Остался сам и потом воодушевил многих-многих других людей присоединиться к ИСККОН. Он отличался удивительно мягким характером. Я уверен, что никто из людей, знавших его, никогда не слышал от него ни слова оскорбления в чей-то адрес, не говоря уже о преданных. Он в принципе не оскорблял никого, у него не было этого импульсивного желания прославить себя, опуская кого-то другого. Он был настолько хорош сам по себе, что ему не было никакой необходимости выискивать недостатки в других. И при этом он всегда находился в ровном, счастливом, спокойном настроении, и все люди, попадавшие в эту его ауру спокойствия и доброжелательности, проникались тем же самым настроением.
Особенно я ценил его кулинарное искусство, потому что в блюдах, которые он готовил, а готовил он их совершенно виртуозным способом, на них отражалась его энергия спокойствия, любви, доброжелательности. И все люди, которым довелось попробовать его прасада, прасада приготовленного им, предложенного Кришне, чувствовали это необычайное умиротворение и удовлетворение. В последний раз я пробовал его плов летом прошлого года. Он позволил мне поучаствовать в приготовлении этого плова, видимо из своей природной доброты, помог мне вспомнить, как готовится настоящий плов.
И это, пожалуй, самая характерная черта его: с одной стороны, безошибочное моральное чутье. Это человек, чьему моральному чутью можно было доверять сто процентов. Человек нравственный по какой-то своей глубинной природе. Разумеется, немалую роль в этом сыграло его традиционное воспитание в семье. Он сам из Нукусы, из Каракалпакии, в семье с большим количеством родственников, братьев. Его уважение к матери, к старшим братьям — все это проявлялось в каждом его движении, в каждом его слове. Ну и в целом он перенес это уважительное отношение к старшим на свое отношение к преданным. И я уверен, что это уважительное отношение, впитанное с молоком матери, привитое ему культурой узбекской, каракалпакской, оно очень сильно помогло ему в его практике сознания Кришны.
Очень жаль, что приходится говорить все эти слова после его ухода. Хотелось, конечно же, сказать ему это в лицо. Я пытался делать это несколько раз, но он с присущей ему скромностью не позволял никогда довести эти речи до конца.
Он с самого начала занимался переводами, участвовал в ВВТ в переводах книг Шрилы Прабхупады, переживал за это. Помимо безупречного нравственного чутья, которое у него было, — и я уверен, что все люди подтвердят, знавшие его близко, — у него был безупречный художественный вкус. Он сам был неплохим художником. Если я не ошибаюсь, он говорил мне, что какие-то из его работ даже сохранились в Нукусском музее изобразительного искусства, одном из на самом деле самых хороших музеев, богатых музеев, там коллекции знаменитых коллекционеров, особенно искусства авангарда. Надо переспросить это. Но если это так, то мы можем гордиться, тем, что его работы хранятся там.
Он не писал ничего в последнее время, не очень-то этим занимался, потому что с тех пор, как он посвятил себя сознанию Кришны, все время уходило на проповедь и на поддержку преданных.
Другое его качество — это искренняя заботливость, искренняя готовность прийти на помощь, поделиться, поддержать. И, опять же, делал он это очень ненавязчивым образом. Люди чувствовали себя в полной безопасности рядом с ним, потому что понимали, что это человек, который заботится о них или помогает им не потому, что ему что-то нужно от них, не потому, что он что-то ожидает от них, а потому, что он просто такой, просто он хочет помочь преданным. Он слишком любит Шрилу Прабхупаду, Кришну, сознание Кришны, чтобы не делать этого. И я уверен, что именно таким заботливым отцом и старшим братом он запомнился всем преданным, прежде всего из Средней Азии.
Одновременно с этим он был, как я уже говорил, очень скромным человеком, чуждым какому-то бахвальству, хвастовству, никогда ни прямо, ни косвенно не прославлял себя, а наоборот, был открыт к тому, чтобы прославлять других, услышать и увидеть хорошие качества в других.
Где-то два года назад, когда я был в Ташкенте, мы вместе делали йогу. Я не видел его в течение долго времени, может быть, иногда пересекался с ним в Индии. Он, конечно, очень сильно похудел в последнее время. Мы делали йогу, и он обронил полушутливое замечание, что «я смотрю на Вас и вижу, как Вы делаете йогу и думаю: „ Интересно, смогу я делать йогу, когда я буду в вашем возрасте?“» У него был на самом деле природный талант к йоге, природная гибкость его тела, опять же, в значительной степени, конечно же, обусловленная его внутренней гибкостью, интеллигентностью, внутренней красотой, какой-то особой грацией человеческой, которая в нем была.
Я сейчас прочитал несколько слов, написанных Говиндой Махараджем, где он говорит, что он был собранием всех замечательных качеств, и это так, несомненно так. Все хорошие качества, о которых мы читаем в шастрах: скромность, терпение, смирение, желание помочь, доброта, интеллигентность, поэтичность — все это было в нем.
Это желание помочь другим побудило его начать программу Азия-вайрагья, когда он приглашал разных преданных, прежде всего учеников Шрилы Прабхупады, на живые эфиры и давал им возможность обратиться к младшим преданным, чтобы они передали свой опыт и свою любовь к Шриле Прабхупаде, что тоже было очень существенной частью его личности. Он очень без каких-то лишних эффектов любил Шрилу Прабхупаду, хотя он, может быть, не говорил об это так уж прямо.
Был он в Швеции, когда мы работали там в ВВТ вместе, потом я встречался с ним в Азии, в Индии, и последний мой разговор с ним состоялся, наверное, за десять или около того дней до его ухода. Я его, как уже сказал, пригласил провести какое-то время, спрашивал, как у него здоровье, я знал, что он болеет, мне рассказали об этом, я разговаривал с ним, в самом начале давал ему какие-то советы по здоровью.
Он во время последнего нашего разговора был довольно радостным, говорил, что дело идет на поправку, но самое главное, что он сказал, — и это последнее известие, которым мне бы хотелось поделиться со всеми вами, — он стал говорить, что «за время моей болезни я получил столько заботы, столько любви, столько тепла от преданных. И я понимаю, что эти забота, любовь и тепло в конечном счете исходят от Шрилы Прабхупады, который создал это общество».
И он был одновременно благодарен всем преданным, всем азиатским преданным, которые справедливо любили его и ценили его присутствие и его участие в своей жизни. Но одновременно с этим он также понимал, что за всем этим стоит сострадание Шрилы Прабхупады, желание Шрилы Прабхупады помочь людям вернуться в какое-то естественное состояние, в котором сострадание, доброта становятся нормальными проявлениями нашей человеческой природы. К сожалению, в нашем жестоком мире, когда войны оправдываются, когда войны стали чуть ли не доблестью какой-то, участие в войнах, когда массовые убийства, жестокие убийства также становятся в порядке вещей, существование таких людей, как Карабхаджана прабху, естественно добрых, естественно преданных, естественно верных, естественно заботливых, существование таких людей начинаешь особенно ценить.
Я уверен, что много преданных будет делиться какими-то своими воспоминаниями о нем, даже не столько воспоминаниями, потому что, опять же, он был не громким человеком, не человеком каких-то чрезвычайных действий. Но медитация на его качества, размышления над его качествами, над энергией, над добротой, которую он нес в своем сердце, я уверен, поможет многим и многим преданным утвердиться в духовном пути и дальше идти по нему. Пример таких людей многого стоит. И я желаю всем преданным, кто знал его близко или не очень близко, снова и снова думать над тем, каким человеком он был, а всем, кому не довелось его узнать, попытаться познакомиться с ним хотя бы по его записанным лекциям или по каким-то воспоминаниям, оставшимся от него.
Вот несколько слов, которые мне хотелось сказать. И, конечно, я буду молиться за то, чтобы его путь продолжился. У духовного пути нет конца. И чтобы он продолжал заботиться о всех преданных Средней Азии и, я надеюсь, обо мне.
Спасибо. Харе Кришна.
Ссылка на лекцию: https://www.youtube.com/watch?v=jfpJ8-SEPRM
