***
Харе Кришна!
Мы находимся с вами в месте, которое в древние времена называлась Магадхой. Магадха — одна из великих империй прошлого. Во времена Кришны Магадхой управлял, правил могущественный царь по имени Джарасандха. Недалеко отсюда находилась его столица, сейчас это место называется Раджагири. И до сих пор в этом месте на камне отпечатался след от колесницы Кришны. Когда Кришна со своей колесницей, с Бхимой, Арджуной и другими Пандавами приехал в царство Магадхи, чтобы расправиться с Джарасандхой, то уезжали они на колеснице, и след от этой колесницы остался там. После этого Магадха знала славные времена. В какой-то момент в начале нашей эры правление царей Магадхи распространялось почти на всю Индию. Сейчас это всего лишь навсего маленький штат Бихар, в котором мы находимся.
Великие цари приходили и уходили, правили и отправлялись в небытие, но люди, которые составляли духовную историю этого места, по-прежнему влияют на умы и сердца людей. Страна эта знала великих правителей, таких как Чандрагупта Маурья, но мало кто помнит сейчас про Чандрагупту Маурью, но все помнят Чанакью Пандита, его министра и советника, императора Ашока, о нём помнят только потому, что он проповедовал буддизм, принял буддизм и стал великим распространителем буддизма.
Эта страна, помимо великих правителей, помимо великих свершений на материальном плане, всегда также славилась своими знаниями. Бихар изначально был одним из мест учёности, поэтому сюда приходили, чтобы учиться, великие учителя прошлого. В Бихаре находилось два самых замечательных, самых грандиозных университета прошлого: Такшашила и Наланда. Библиотека в университете Наланды составляла несколько миллионов книг. Когда турки разрушили этот университет, чтобы сжечь эти книги, им понадобилось четыре месяца подряд, но они их сожгли, они достигли своего.
Гангеша Упадхьяя, творец Навья-ньяи, которую в своей юности проповедовал и исповедовал Нимай Пандит, также отсюда, из Бихара. Шанкарачарья приходил сюда. До всех них сюда пришёл Гаутама Будда. И про него будет наш сегодняшний рассказ. Сегодня мы с вами попытаемся стать буддистами на один день. И это далеко не такое бесполезное занятие, как может нам показаться, и не такое абсурдное предложение. На самом деле в учении Господа Будды, Гаутамы Будды, есть очень много полезных вещей, и сама структура этого учения также может дать нам очень хорошее представление о том, чему мы на каком-то своём уровне также должны следовать.
Я вчера сказал, что между жизнью Чайтаньи Махапрабху и жизнью Господа Будды есть много пересечений и перекличек. Во многом они похожи друг на друга: и тот, и другой стали основателями мировых движений; и тот, и другой сражались с пустым, бессмысленным ритуализмом, который превращается в материализм; и тот, и другой в раннем возрасте приняли санньясу, ушли в лес, бросили дом, любящих родителей, любящих жён; и у того, и у другого были жены, которых они оставили и, не оглядываясь назад, ушли, чтобы пойти по дороге, ведущей к просветлению; и тот, и другой пережили это просветление здесь, в Гае; и тот, и другой искали срединный путь. Это выражение «срединный путь» очень характерно для последователей буддизма. Они объясняют, что наш путь — срединный путь, путь между двумя крайностями, между ритуализмом кармы и крайним отречением, к которому призывает гьяна.
Чайтанья Махапрабху тоже искал этот срединный путь и нашёл срединный путь, вернее, не искал и не нашёл, но показал этот срединный путь, который помогает нам действительно проплыть между Сциллой и Харибдой, между Сциллой кармы и Харибдой гьяны. Но, конечно же, путь, который они предлагают, очень сильно отличается один от другого.
И одна очень характерная вещь, которая также объединяет их, чтобы завершить этот перечень объединяющих их моментов, заключается в том, что и в том, и в другом случае — и в случае с Господом Чайтаньей, и в случае с Гаутамой Буддой — их жизнь неотлична от их учения. Все то, чему они учат, они практиковали сами, проявили в своей жизни, и поэтому изучение жизни как Господа Чайтаньи, так и Гаутамы Будды является частью духовной практики их последователей. Изучая все детали их жизни, мы можем лучше понять то, чему они учили. Мы знаем, что «Чайтанья-чаритамрита», написанная Кришнадасом Кавираджем, «Чайтанья-Бхагавата» Вриндавана даса Тхакура, «Чайтанья-мангала» Лочаны даса Тхакура — это книги не о жизни Господа Чайтаньи, это книги о Его учении. И только изучая эти книги, мы можем по-настоящему понять и проникнуться тому, чему Он учил: понять, каким образом дойти до этой цели, достичь этой цели.
И точно так же «Буддха-чарита», первая биография Господа Будды, написанная через пару сотен лет после его ухода великим поэтом Кави Ашвагхошей, — это величайшее поэтическое произведение Индии, и она в точно том же смысле, в каком «Чайтанья-чаритамрита» описывает учение Господа Чайтаньи, она есть изложение учения Гаутамы Будды.
И сегодня я расскажу немного о его жизни и учении, ровно столько, сколько нужно среднестатистическому кришнаиту, чтобы мы могли комфортно себя чувствовать, общаясь с любым среднестатистическим буддистом.
Как я уже сказал вчера, не нужно путать Будду из произведения Джаядевы Госвами, где он прославляет даша-аватару, или десять аватар Господа Кешавы: кешава дхрита-буддха-шарира, с Гаутамой Буддой. В своём произведении Джаядева Госвами, во вводной песне в «Гита-Говинду» объясняет, как Кешава Кришна, Кешава, Господь, который является личностью, приходит сюда, принимая разные облики для того, чтобы достичь каких-то целей, для того чтобы в конце концов поддерживать творение. Но сам Он — Кешава, сам Он — тот самый юноша, который танцует танец-раса во Вриндаване. В этом смысл этого введения. Давайте не путать все эти аватары, которые совершают великие дела в этом мире, с Самим Кешавой, потому что Сам Кешава больше них. Великие аватары совершают все эти великие дела, но все эти великие дела, взятые вместе, сложенные вместе, не составляют и одной триллионной доли от богатства, которое находится в сердце Кришны и которым Он щедро делится со всеми Своими последователями, которым удается прийти во Вриндаван.
И Будда, описанный Джаядевой Госвами в «Даша-аватара-стотре», Будда, который остановил ведические жертвоприношения, движимый милосердием, потому что он видел, что демоны стали совершать ведические жертвоприношения, демоны, понявшие могущество этого процесса, процесса ягьи, стали совершать жертвоприношения, злоупотребляя ими, и в конце концов жертвоприношение превратилось всего лишь навсего в механизированную бойню. Изначально Будда, Будда из Пуран, а его жизнь описана не так подробно в Пуранах, он обманул демонов и сказал, что Веды не работают, следуйте за мной и я научу вас правильному пути, и, соответственно, он учил их медитации.
Но Гаутама Будда, который на самом деле был последователем Господа Будды и который пришёл сюда, он заслонил собой изначального Будду. В самом буддизме говорится, что до Будды, Гаутамы Будды, было много других Будд, которые приходили сюда. И слово будда — это титул, слово будда значит «пробуждённый». Русское слово «пробуждённый» происходит от того же самого санскритского корня буддх, бодх: «пробуждать», «просыпаться».
И, собственно, история жизни Гаутамы Будды в этом смысле очень поучительная. И сегодня мы расскажем, как он обрёл просветление, или как он пробудился. Вечером у нас с вами будет парикрама в храм Махабодхи, под это дерево, под которым он обрёл просветление. Это храм просветления, или храм пробуждения, Гаутамы Будды.
Итак, жизнь Гаутамы Будды. Господа Чайтанью и Гаутаму Будду отделяет две тысячи лет. Примерно две тысячи шестьсот лет назад в семье великого царя Субодханы, который правил на территории Бихара и Непала, в столице под названием Капилавасту, родился мальчик. С рождением Гаутамы Будды связано множество легенд. Одна из них заключается в том, что его мать, её звали Майя Деви, увидела во сне, как в правый бок её входит огромный белый слон с шестью бивнями. Она проснулась радостной, но при этом она не знала, как истолковать свой сон и не хотела доверять своему сердцу или своим чувствам. Она обратилась к знающим астрологам, которые могли толковать сны, и знающий астролог сказал ей, что у тебя родится великий сын, который станет либо императором всего мира и будет управлять всем миром, либо отречётся от этого мира и станет великим святым. Она поделилась этой новостью со своим мужем. Её муж, царь Субодхана, очень обрадовался. Они происходили из рода Гаутамы, их семья шла от рода мудреца Гаутамы, Гаутамы Риши, и их династия называлась Шакья. Поэтому другое имя господа Будды — Шакьямуни, мудрец из рода Шакьев.
Увидев этот сон, она вскоре почувствовала, что она действительно беременна. И мальчик, который находился у неё под сердцем, давал знаки о себе. В конце концов, за какое-то время, за несколько дней до рождения, она попросила своего мужа, чтобы он отвёз их в загородную резиденцию. И в загородном дворце в Лумбини, вокруг которого был разбит замечательный сад, она в какой-то момент подошла к цветущему дереву. И, к её удивлению, ветвь этого цветущего дерева, усыпанная цветами, наклонилась очень низко до земли, и она оперлась на эту ветвь, и в этот момент у неё родился сын, удивительным образом, из её правого бока, когда она стояла. Она даже не заметила этого. И ещё одно чудо, которое произошло в тот же самый миг, когда он родился, — мальчик, полностью сформированный, родившись, сделал семь шагов. А потом он лёг на землю, задрыгал ножками, заплакал и стал делать всё остальное, что делают обычные младенцы. Но перед этим он сделал семь шагов, таким образом показывая, что его жизнь — это путь: «Я родился не для того, чтобы наслаждаться всем тем, чем могут наслаждаться младенцы, но для того, чтобы пройти этот путь и дойти по этому пути до конца, пройти все эти семь шагов, которые мне нужно будет сделать и достичь восьмого шага, или восьмой ступени».
Буквально через семь дней несмотря на то, что роды были очень лёгкими, его мать Майя оставила тело и вознеслась в какие-то сферы. Отец его очень сильно был сокрушён этим. Но у неё была младшая сестра, и младшая сестра стала воспитывать мальчика. Астрологи, приглашённые к мальчику, увидели на его стопах удивительные знаки, чакры, молнии, которые свидетельствовали о том, что это необычный человек, пришедший в образе мальчика. И мальчика назвали Сиддхарта. Это ещё одно имя Гаутамы Будды, которое вы наверняка слышали. И сиддхарта буквально значит «тот, кто во всём достигает совершенства», тот, кто, за что бы он ни взялся, достигнет совершенства. И мальчик, безусловно, оправдал своё имя.
Когда он немножко подрос, буквально через несколько месяцев после его рождения в Капилавасту пришёл великий мудрец Асита. Это не тот Асита, которого упоминает Арджуна, потому что событие это случилось на две с половиной тысячи лет позже, но какой-то из потомков великого мудреца Аситы пришёл в столицу, и он тоже был очень знаменитый, он был знаменит как астролог и провидец. Царь пригласил его к себе на радостях, устроил ему очень пышный приём и в конце концов спросил у мудреца Аситы, чтобы тот сделал предсказание по поводу мальчика. Мудрец погрузился в медитацию и сказал: «Твой сын станет великим святым, он отречётся от этого мира, и он достигнет просветления и достигнет цели всех своих усилий».
С одной стороны, отец обрадовался, услышав это, но, с другой стороны, первое предсказание, которое сделали астрологи, нравилось ему больше, потому что те по крайней мере оставили у него выбор: либо он станет повелителем всего мира и будет править гигантской империей, либо он отречется. И царю очень захотелось, чтобы его сын всё-таки выбрал первый путь, и он решил сделать всё от него зависящее, чтобы он никогда не стал святым. Что нужно сделать для того, чтобы человек никогда не стал святым? Нужно оградить его от всех проблем жизни, нужно окружить его всевозможной роскошью и дать ему возможность наслаждаться так, чтобы он никогда не подумал об отречении от этого мира.
И отец сделал всё от него зависящее, и от него зависело много. Он построил специально для своего наследника три дворца. В одном дворце мальчик жил, когда нещадно палило солнце и на дворе было очень жарко. Этот дворец был специально сделан так, чтобы он не знал никаких неудобств, связанных с жаром. Специальные вентиляционные устройства помогали держать этот дворец все время прохладным. В другом дворце он жил во время сезона дождей, и он наслаждался сезоном дождей. В третьем дворце он жил зимой. Он переселялся из одного дворца в другой дворец для того, чтобы не знать никаких беспокойств. Позже сам Гаутама Будда, Шакьямуни, вспоминал о том, что в этих дворцах было три пруда, и в одном пруду росли белые лотосы, в другом пруду росли розовые, красные лотосы, а в третьем пруду росли синие лотосы. Эти лотосы в каком-то смысле были символом его жизни. Он ел самую изысканную пищу, он носил самые изысканные наряды, он наслаждался всеми богатствами.
Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, отец велел своему министру найти подходящую девушку. Когда мальчик узнал о том, что ему ищут жену, он поставил условия: она должна быть хорошего характера, она должна быть очень скромной, она должна служить и так далее. Министр обошел все дома в Капилавасту и в конце концов нашёл подходящую пару для царевича. Их женили. Она была невероятно прекрасна, его жену звали Яшодхара. И в какой-то момент он без ума влюбился в свою жену. Рассказывают поразительные истории о том, как они любили друг друга и как они наслаждались друг с другом.
Так прошло двадцать девять лет его жизни. Ни один день его жизни не был омрачён каким бы то ни было горем. Он был счастлив, он жил, наслаждаясь жизнью. Рядом с ним была прекрасная жена, которая дарила ему всевозможные радости. Отец служил ему. Он получил очень хорошее образование, он получил классическое образование того времени. Он знал все шесть веданг, он знал вьякарану, он знал шикшу, он знал астрологию, но всё это в конечном счете было где-то на втором плане его жизни. Он просто жил, наслаждаясь этой жизнью.
Однако боги знали о том, что ему суждена другая жизнь, что ни в коем случае нельзя оставлять его в том же самом тепличном состоянии, в котором он провел первые двадцать девять лет своей жизни. Поэтому в какой-то момент они внушили его отцу идею, что мальчику нужно немножко попутешествовать и перейти из одного сада в другой сад, из одного райского места в другое райское место. Они знали, что, если мальчик будет всё время оставаться в этом райском, искусственно созданном месте, где он не видит ничего, он никогда не сможет понять более глубокие истины.
Чтобы переехать в этот другой специально разбитый райский сад, для мальчика снарядили особую колесницу. Колесничий правил этой колесницей, колесничий был министром царя, и царь строго-настрого приказал этому министру ни в коем случае не говорить ничего, что так или иначе омрачило бы жизнь и сердце юного наследника. Он отдал приказ своим слугам для того, чтобы всю дорогу очистили, чтобы не было никакого мусора, чтобы все дома были нарядные, чтобы жители, которые выходили приветствовать мальчика, были одеты в самые лучшие одежды. В общем, всё было сделано для того, чтобы это путешествие было абсолютно безоблачным.
Мальчик отличался красотой, хорошим нравом, юноша уже, а не мальчик. В то время ему двадцать девять лет было. И когда он выехал из дворца, до поры до времени всё было хорошо, люди приветствовали его по обеим сторонам дороги, забрасывали его цветочными лепестками, радовались при виде такого наследника. Они любили царя. Царь, его отец, был очень справедливым человеком.
Но в какой-то момент бог — индийский канон не сохранил имени этого бога, какой-то один из богов — решил, что «пришло моё время» и, спустившись вниз, принял облик старого человека. Это была первая зловещая встреча, первый зловещий знак. Гаутама ехал на своей роскошной колеснице, которой управлял колесничий, и вдруг взгляд его упал на несчастного человека с седыми, всклокоченными волосами, с тусклыми глазами, с открытым ртом, из которого текла слюна. Этот человек лежал на земле, он пытался встать, но у него ничего не получалось, он протягивал руки, и, протягивая руки, он позвал этого мальчика: «Помоги мне встать». Юноша, увидев это, или уже молодой человек, двадцать девять лет, он был в полном шоке. Он спросил у своего колесничего: «Кто это? Я никогда не видел таких уродливых и слабых людей». Колесничий должен был сказать: «О, не обращай внимания, это просто недоразумение». Но тот же самый бог, который принял облик этого старого человека, вошёл в ум колесничего и сказал: «Скажи правду». И колесничий сказал ему: «Это старик, немощный старик, и эта же участь ожидает тебя, эта участь ожидает всех нас, рано или поздно мы все окажемся в таком же положении, когда мы будем беспомощно протягивать трясущуюся руку и просить кого-то поднять нас». Будда, который тогда ещё не был Буддой, Гаутама был в полном шоке: «То же самое случится со мной?!» — «Да, то же самое случится с тобой, как и со всеми остальными».
Они продолжили свою дорогу, а юноша, или уже молодой человек, погрузился в печальное размышление. Он стал думать: «Как люди могут наслаждаться жизнью, зная, что такое с нами случится?! Зная, что это неминуемо придёт к нам, что наши руки будут трясти, что у нас выпадут все зубы, что у нас глаза станут тусклыми, что они провалятся куда-то, что наши волосы поседеют и выпадут?! Как можно при этом наслаждаться этим телом?!»
Приехал в этот сад грустный и велел своему колесничему поворачивать обратно. Вернулся в свой дворец, не находя себе места. Отцу доложили о том, что случилось по дороге, и отец подумал: «Нет-нет, надо что-то сделать, надо вывести его из этого депрессивного состояния». И он сказал: «Сынок, может быть, всё-таки ты съездишь в эту загородную резиденцию, там тебя ждут удивительные развлечения, прекрасные женщины с лютнями будут танцевать и петь для тебя?»
На следующий день они снова отправились в путь, и опять царь строго-настрого приказал, чтобы ничего неприятного не случилось, и опять тот же самый бог, улучив момент, принял облик больного человека. Он увидел этого больного человека, который метался в лихорадке, он увидел его жёлтые глаза, он увидел какие-то струпья на его теле, гной, который из них сочился, и опять он спросил у своего колесничего, и опять колесничий сказал ему правду: «Рано или поздно все болеют, никто не избежал в этом мире болезни, и ты тоже будешь болеть». В тот же момент Гаутама сказал: «Поворачивай назад, я не хочу ехать никуда дальше».
Он вернулся ещё больше погружённый в свои тяжелые размышления, тёмные мысли о том, «как можно жить, зная, что болезнь ожидает всех нас, что рано или поздно у нас будет рак, или цирроз печени, или ещё что-то. Как можно наслаждаться этим телом, зная, что эти страдания — наша судьба, что мы обречены на них?» Так или иначе, отец не унимался и подумал, что всё-таки надо вывести сына из этого состояния, надо его развлечь, надо отвлечь его мысли от всех этих моментов, и что может отвлечь его? Только какие-то особенные наслаждения, которых он не испытывал ещё, поэтому он предпринял третью попытку вывести сына за пределы дворца. И на этот раз он сам лично проинспектировал всю дорогу, чтобы никто, не дай Бог, не очутился на этой дороге, и чтобы ничто не напомнило юноше о том, что жизнь исполнена страданий.
Ну, конечно же, тот же самый бог на этот раз принял облик мёртвого человека. И четверо людей тащили этот труп на носилках, и никто другой не видел этого трупа. Этот труп, который несли четверо других людей, был всего лишь навсего иллюзией, созданной богом. Потому что точно никакая похоронная церемония не могла появиться на дороге, уготованной царевичу Гаутаме. И опять царевич спросил у своего колесничего, что это такое. И опять колесничий, забыв о том, что он должен был объяснить ему, сказал ему правду. И это было последним шоком для молодого Гаутамы: «Я тоже умру?! Я тоже буду таким же бесчувственным куском мяса, который везут эти носильщики?! И они тоже будут кричать: рама нама сатйа хе, рама нама сатйа хе?!» Как сейчас во время похоронных церемоний в Индии они вспоминают имя Рамы в конце.
Опять он не доехал до загородного сада, и опять он вернулся к себе чернее тучи. Отец не находил себе места от беспокойства. В конце концов он позвал друга детства Гаутамы. Сын министра царя Субодханы по имени Удаяна, был другом и наперсником Гаутамы. Он был брахманом, и, будучи брахманом и человеком очень трезвомыслящим, он хорошо знал священные писания, хорошо знал все истории, он хорошо знал правду жизни. И отец попросил Удаяну попроповедовать сыну. И Удаяна стал говорить: «Что ты горюешь, в конце концов все мы там будем, какие проблемы. Пока у тебя есть возможность наслаждаться, наслаждайся! Ты молод, силён, у тебя есть богатство, какой смысл думать о скоротечности жизни, в конце концов можно будет сделать какие-то ритуалы и с помощью этих ритуалов избавиться от всех проблем. Я научу тебя астрологии, я объясню тебе, что нужно делать, не волнуйся». Он немного успокоил Гаутаму, и отец, обрадованный успехом миссии этого Удаяны, сказал: «Теперь ты отправляйся в эту загородную резиденцию, приготовь всё что необходимо. Пригласи самых красивых женщин туда, устрой музыкальное представление моему сыну, пусть он забудется! Самые лучшие напитки пусть дадут ему, самые лучшие яства, пусть его накормят!»
Этот Удаяна с миссией отправился в загородную резиденцию, а Гаутама выехал в четвёртый раз, чтобы в четвёртый раз встретиться с чем-то, что уготовила ему судьба. И на этот раз, когда они опять же проехали бо́льшую часть дороги к загородной резиденции, бог принял образ странствующего монаха, облачённого в шафрановые одежды со специальной чашей для подаяния. Этот монах, излучающий яркое сияние, с огромными яркими глазами, вышел к ним и протянул чашу для подаяния проезжающему царевичу. «Кто это?», — спросил Гаутама у своего колесничего. «О, это человек, который оставил свой дом, бродит, живёт на подаяния и ищет спасение для своего духа». И когда монах приблизился к Гаутаме, Гаутама посмотрел в его глаза и увидел особый блеск в этих глазах, а тот сказал: «И тебе нужно стать таким же, как я», и, сказав это, неожиданно вознесся на небо.
Эта четвёртая встреча полностью всё расставила по своим местам. Гаутама приехал в загородную резиденцию, на этот раз там его уже ждал Удаяна со всеми приготовлениями, но он сидел с отсутствующим видом. Ему приносили самые роскошные яства, он отсылал эти яства обратно, ему приносили изысканные напитки, он не стал их пить. Женщины пытались играть ему и танцевать перед ним, они были одеты в красивые сари, они так или иначе пытались делать что-то, он не смотрел на них. Удаяна стал проповедовать ему: «Что ты возомнил о себе? Великий Вишвамитра Муни, и тот посмотрел, как танцует Менака, почему ты не смотришь, как танцуют они? Посмотри на них, всё будет у тебя хорошо!» Он стал воодушевлять этих женщин: «Давайте, давайте, давайте, ему всего двадцать девять лет! Плоть должна взять своё, не отчаивайтесь от того, что у вас не получилось один раз, второй раз, третий раз! Давайте, давайте, давайте!» Но Гаутама сидел с отсутствующим видом, погружённый в глубокие размышления от тщетности бытия, и он понял, что ему нужно будет уйти из дома. В этот момент решимость уйти из дома возникла в его сердце. Беда заключалась в том, что жена его только что родила сына. У него родился замечательный мальчик, которого ещё не назвали. Он сидел с этим самым отсутствующим видом и думал: «Что же мне делать? Разбить сердце своего отца, разбить сердце своей жены, лишить своего сына отца и уйти или всё-таки остаться?»
Удаяна понял, что у него ничего не получилось, он отослал этих женщин. Гаутама оглядел опустевший сад, и этот опустевший сад, который ещё за несколько минут до этого украшали звуки музыки, щебетали птицы, напомнил ему об истине жизни. И он подумал: «Я должен найти решение для страданий этой жизни. Жизнь исполнена страданий». Он вернулся обратно, и он зашёл в покои своей жены. Жена лежала на ложе, рядом с ней лежал маленький сын. Жена улыбнулась ему, обрадованная, и протянула ему сына. Он посмотрел на этого сына и сказал: «Этого мальчика будут звать Рахул». Рахул значит «цепь». Он назвал своего сына цепью, потому что понимал, что «он родился для того, чтобы оставить меня дома». Он отвернулся и вышел.
Подошёл к своему отцу и сказал: «Отец, я хочу уйти из дома, разреши мне, пожалуйста». Отец стал говорить: «Зачем? Почему? Ты уйдешь из дома, не торопись, проживи хорошую жизнь, стань царём, расширь мои владения, стань достойным наследником, от тебя это никуда не уйдёт, оставайся здесь». Гаутама задумался и сказал: «Хорошо, я останусь, но для этого ты должен пообещать мне, что ты исполнишь четыре моих условия. Я останусь дома, только если четыре моих условия будут исполнены». «Какие условия?» — отец очень обрадовался такой перспективе. Он сказал: «Ты должен обещать мне, что я никогда не состарюсь, что я никогда не буду болеть, что я никогда не умру и что я никогда не лишусь своих богатств». Царь сказал: «Пятого у тебя нет? (смех) Это невозможно, зачем ты ставишь неисполнимые условия?!» Но мальчик сказал: «Если это невозможно, то мне ничего другого не нужно. Пожалуйста, разреши мне уйти». Отец стал говорить: «Подожди, это всего лишь навсего временное настроение, это настроение рано или поздно пройдёт. Если ты не хотел слушать, как тебе будут петь прекрасные женщины, то по крайней мере послушай их представление сейчас здесь».
И опять лучшие танцовщицы, лучшие музыканты сошлись, они стали играть весёлую музыку, они стали танцевать. И юноша смотрел на всё это и печально качал головой. Единственное, что он видел, он видел танцующие трупы. Он видел, что всем им рано или поздно придётся умирать. Он видел, как эти красивые женщины превращаются на его глазах в старух, в ужасных уродливых старух с огромными носами и с выпуклыми животами. Они долго-долго танцевали, и в какой-то момент тот же самый бог, который стоял за всем этим, позаботился о том, чтобы вдруг всех их сморил сон. Отец ушёл в свои покои и заснул, а юноша остался наедине с огромным количеством храпящих женщин. Они заснули в тех позах, в которых застал их этот сон, насланный богом, и каждая из них лежала в позе одна уродливее другой. Он стал оглядывать, проходя их: у одной отвисла челюсть, у другой сочилась слюна, третья громко храпела, четвёртая находилась в какой-то уродливой позе. Он ходил вокруг них и говорил: «И ради этого вы хотите, чтобы я остался? Ради этого?!» Он вызвал колесничего и сказал: «Седлай мою лошадь!» Он обнял свою лошадь и сказал: «Ты служила мне верой и правдой, послужи же мне в последний раз». Колесничий запряг лошадь, и они вместе отправились в лес. Колесничий знал, что ему несдобровать после того, как он вернётся, но он ничего сделать не мог, потому что бог из сердца говорил ему: «Тебе нужно отвезти его в лес».
Они отправились в лес, и в лесу Гаутама снял с себя драгоценные одежды, он увидел какого-то охотника, облаченного в лохмотья, и обменял свои одежды на его лохмотья. Он облачился в шафрановые одежды, я уж не знаю, почему у охотника были шафрановые одежды (смех). Он вынул свой меч и на глазах у колесничего сбрил свои волосы и сказал: «Я пошёл, мне нужно идти! Я не могу ни одного дня ждать больше! До тех пор, пока я не решу проблему страданий этой жизни, я не вернусь назад!»
Он отправился, куда глаза глядят, не зная, что ожидает его впереди. Колесничий вернулся в дом, разбил сердца всех, кто там остался, те уже проснулись и поняли, что Гаутама ушёл из дома, но делать было нечего, рано или поздно они смирились с этой мыслью. Позже он вернётся по дворец и сделает и свою жену, и своего сына, и своего отца последователями, но это будет позже. Пока он шёл в неизвестность.
Он шёл по лесу. Он вышел к деревне, он стал просить милостыню, как научил его встреченный монах. Все с радостью давали ему какую-то милостыню, видя его красоту. Все кланялись ему в ноги. Он шёл, смотрел по сторонам и в конце концов пришёл в место, где люди занимались аскезой. До этого он встретился с царём, здесь. Пришёл сюда в Бихар, родился он в Лумбини, на территории нынешнего Непала, пришёл сюда, где-то в окрестности Гаи и стал искать учителей.
Давайте немножечко вернёмся на эти две с половиной тысячи лет назад и посмотрим, что представляло собой тогда общество. Бо́льшая часть людей жили как живётся, совершали свои обряды. Это было традиционное ведическое общество, где люди думали, что смысл жизни в том, чтобы обеспечить себе благополучие, себе, своим родственникам, с помощью различных ведических обрядов. Очевидно, что Будду это не устраивало, он покинул всю эту роскошную и удобную жизнь. Но не меньшее количество людей жило в лесах, не меньшее количество людей совершало аскезу: йоги всех мастей, люди, которые практиковали санкхью, люди, которые практиковали медитацию. Леса буквально кишели аскетами не в полном смысле этого слова, но от одного баньяного дерева до другого можно было встретить пяток аскетов, перемещаясь от одного освященного места до другого освященного места, и каждый практиковал что-то своё. Было огромное количество санньяси, которые ходили, просили подаяния, множество людей умерщвляли свою плоть. И Будда стал учиться у одного, у другого, у третьего, но не мог в конце концов найти, кто же его по-настоящему научит медитации. И люди стали говорить ему: «Вот там в лесу, вместе с огромным количеством учеников живёт великий учитель по имени Алара Калама, отправляйся к нему, он научит тебя всему».
Будда отправился, нашёл его. У них был большой ашрам, они жили все вместе, несколько тысяч человек, и во главе всего стоял этот Алара Калама. Алара Калама, никто не знает точно, что он практиковал, по слухам это была своего рода санкхья, и за ним шла слава великого медитатора. Он освоил в совершенстве искусство медитации, он мог, погрузившись в себя, полностью отключить свои органы чувств от внешних раздражителей.
Рассказывают историю, которая до сих пор сохранилась, что однажды он погрузился в медитацию, и в этот момент мимо их ашрама по дороге проезжал караван из пятисот повозок. И каждая из этих повозок издавала какие-то звуки, лошади ржали, люди кричали, погонщики звали друг друга. Он сидел в медитации, и он даже слышал о том, что эти пятьсот повозок прошли мимо него. Когда Гаутама пришёл к нему, он спросил его: «Можешь ли ты научить меня медитации?» И тот стал учить его, стал рассказывать ему теорию, и сам Будда позже вспоминал, что «очень быстро я понял теорию и смог начать говорить так же, как он. Очень быстро я стал разговаривать на том же самом языке, но при этом я понял, что это не даёт мне знания. Внешне я изучил теорию, но сути я не понял. И снова он обратился к этому Каламе, и снова он спросил: «А что дальше? Я знаю теорию». Он говорит: «А теперь надо практиковать. Теперь тебе нужно входить в медитацию».
Очень быстро Гаутама освоил медитацию, которой учил этот Алара Калама. Очень быстро он достиг практически того же уровня, что учитель, так, что про него рассказывают уже другую историю, что однажды он сидел, погрузившись в эту медитацию, в медитацию на ничто, медитацию на пустоту, медитацию на погружение внутрь, где в конце концов человек чувствует, что ничего нет, его нет, полное растворение в пустоте, что однажды во время, когда Будда медитировал, будущий Будда, или Гаутама, медитировал, в этот момент разразилась страшная гроза. Гром бил, молнии сверкали, несколько человек в соседней деревне умерло от страха, такой ужасный был этот ливень и эта гроза. А Будда сидел в медитации и даже не услышал о том, что гром гремит.
Он достиг совершенства, он пришёл к учителю, он поклонился учителю и сказал: «Я могу медитировать, достиг ли я всего того, что я должен достигнуть?», и этот учитель сказал: «Да, ты достиг всего. Давай ты тоже станешь учителем, и мы вместе будем учить этих учеников». Будда заглянул в свое сердце и сказал: «Нет, я должен пойти дальше».
Что его не устроило? Почему он, достигнув этого успеха в медитации, тем не менее в медитации на ничто, на пустоту, полное растворение в пустоте так, что он смог полностью отключаться от всего, что его не устроило? Это очень важная вещь. Его не устроило то, что состояние, которого он достигал в медитации, было искусственным, что он не мог сохранить это состояние. Он возвращался обратно в обычную жизнь, и он понял, что в конце концов «да, я буду заниматься медитацией и потом опять возвращаться в обычную жизнь, в обычные условия, и в конце концов я умру и снова рожусь, и снова буду заниматься медитацией, и снова буду возвращаться в обычную жизнь, и снова умру, и снова рожусь, и снова буду заниматься медитацией, и снова буду возвращаться в обычную жизнь».
Он спросил у отшельников, есть ли кто-то другой, кто может научить его медитации, ему сказали, что есть ещё один более великий учёный, ещё один более великий мудрец, которого звали Ударака, Ударака значит «спаситель», Ударака Рама-путра. И он отправился к нему, поклонился ему и сказал: «Можешь ли ты научить меня знанию? Сможешь ли ты объяснить мне природу реальности?» И тот сказал: «Да, я смогу научить тебя этому. Мой великий учитель Рама, я Рама-путра, сын Рамы, мой великий учитель научил меня, как в медитации выходить за пределы воспринимаемого и невоспринимаемого, то есть как выходить за пределы даже пустоты».
Гаутаме понравилась эта идея, и он опять же говорит: «Очень быстро я освоил теорию, очень быстро я научился говорить, как говорит он, очень быстро я понял всё то, чему он хочет меня научить». Я пришёл к нему и сказал: «Это все?» Он сказал: «Нет, теперь ты должен практиковать».
Почему я снова и снова повторяю это? Потому что очень быстро мы усвоили «Бхагавад-гиту», очень быстро мы научились говорить, как нужно говорить. Это всё? Это не всё.
И опять Гаутама стал учиться у него медитации, и очень скоро он превзошёл своего учителя. И когда он пришёл к учителю и спросил: «Достиг ли я всего того, чему ты хочешь меня научить?», он сказал: «Ты достиг гораздо большего, чем я сам знаю, ты достиг уровня моего учителя и моего отца, поэтому, пожалуйста, оставайся здесь, и я буду у тебя учиться, ты станешь моим учителем!» Гаутама помотал головой и сказал: «Нет, я должен идти дальше».
Это один из очень важных уроков его учения: до тех пор, пока я не решил эту проблему, я не остановлюсь, я буду идти дальше, я должен найти решение для проблемы страданий, и я должен показать путь другим. Но прежде всего я должен сам решить для себя эту проблему, я должен быть уверен в том, что я эту проблему решил, не просто довольствуясь каким-то поверхностным знанием или ещё чем-то, или даже практикой, которую я не смогу сохранить, в которой я не смогу находиться постоянно.
Он отправился дальше, и он нашёл нескольких аскетов. Пятеро брахманов практиковали суровую аскезу. Увидев его, пленившись его внешностью, его достижениями, его сосредоточенностью, его красотой, они стали его слугами, они стали прислуживать ему. И сам Гаутама объясняет, через что он стал проходить. Он оставил двух своих учителей, он поселился здесь недалеко, буквально в нескольких километрах отсюда есть пещера, в которой они стали жить. Если бы у нас было время, мы бы смогли съездить в эту пещеру.
Он стал совершать суровую аскезу, он стал экспериментировать со своим сознанием. Первое, что он сделал, — он попытался победить свой ум. Потому что, опять же, проблема, с которой он столкнулся, — это проблема неустойчивости. «Да, я вхожу в самадхи, я достигаю этого глубокого погружения, я отключаюсь от этого мира, но я не могу сохранить это состояние всегда. И поэтому в какой-то момент я выхожу из этого состояния самадхи, и это значит, что моё перерождение здесь, в колесе самсары, будет продолжаться, это значит, что я не нашёл решение для страданий, для болезни и для смерти. Это значит, что я по-прежнему буду оставаться тут же в этой дурной бесконечности самсары, и этот поток кармы будет нести меня, и что все эти достижения самадхи не есть нечто окончательное, потому что я не могу сохранить этого».
Он сначала решил победить свой ум, он сам рассказывает. Для того, чтобы победить свой ум, йогический метод заключается в том, чтобы поднять кончик языка, прижать его к нёбу и желательно в конце концов заблокировать… короче говоря, надо будет просунуть язык так далеко, чтобы заблокировать что-то тут, чтобы мысли остановились. Это йогический метод совладать с умом. И он говорит: «Я стал прижимать кончик языка к нёбу. Мысли продолжали появляться, проблемы оставались. Я погружал свой язык дальше, дальше и дальше, я медитировал с такой интенсивностью, что у меня из подмышек пот лил рекой». Это он сам рассказывает об этом. «Ничего не получилось, я не нашёл решения». После этого он говорит: «Я решил, йоги говорят, что для того, чтобы остановить ум, нужно остановить дыхание. Я сосредоточил вдох и выдох, я слил вдох и выдох, я стал практиковать задержку дыхания, задержка дыхания становилась всё больше, и больше, и больше, и больше. В какой-то момент я мог часами не дышать». И он говорит, что «в этот момент прана врывалась в моё сознание и, так или иначе, производила вихрь в моём уме». И опять ничего не получилось. С задержкой дыхания ничего не вышло, он оставил эту практику.
Тогда он подумал: «Всё, отныне я не буду ничего есть, я полностью откажусь от еды». И когда он пришёл внутри к этой решимости, то полубоги стали нашептывать ему: «Если ты полностью перестанешь есть, то мы просто через поры твоего тела будем туда впрыскивать нектар, и ты всё равно будешь наслаждаться жизнью». Он понял, что это тоже не решение, что ничего не есть не решение. Тогда он решил обмануть всех. Он решил, что «хорошо, я буду есть, но я буду есть одно рисовое зерно каждый день». И он стал питаться одним рисовым зерном или одним семечком кунжута каждый день. Аскеза, которую он совершал, была невероятно суровой. Шесть лет он совершал эту аскезу. Он сам говорит, что «на моём позвоночнике можно было читать джапу». Он превратился в бусы. Рёбра торчали, как крыша загона для скота, с которого ураганный ветер сорвал крышу, так что остались только одни балки, так торчали его ребра. Он говорит, что «когда я хотел дотронуться до своего позвоночника, я одновременно ощущал свой желудок. А когда я касался кожи на своём животе, то я сразу же касался своего позвоночника». Глаза его впали так, что остались только одни огромные глазницы, но из этих глаз исходил бешеный огонь. «Так или иначе, я должен достичь знания». Шесть лет он совершал эту аскезу.
До сих пор в этой пещере Дунгешвари находится статуя Будды, где он изображен именно в таком виде — в виде живого скелета с впавшими глазами. Жуткое страшное зрелище. Пятеро его компаньонов, которые так или иначе прислуживали ему, не могли совершать такую же аскезу, но они надеялись, что «он достигнет знания, он достигнет просветления, он поделится им с нами», и они служили ему верой и правдой.
И в какой-то момент после шести лет, ему тридцать шесть лет, шесть лет назад он покинул дом, шесть лет назад он отправился в это странствие для того, чтобы обрести знание. Он прошел через самых лучших учителей, он научился медитировать, он совершил суровую аскезу. Шесть лет спустя он понял: «Я у разбитого корыта. Моя жизнь полностью неуспешна, у меня до сих пор нет знания, как его не было, так и нет».
И в этот момент, слушайте, в этот момент вдруг, неожиданно для самого себя он вспомнил, как однажды, когда он был ещё мальчиком, маленьким невинным мальчиком, они также находились с отцом в загородной резиденции, и он сидел под мушмулой, под деревом, усыпанным плодами. Была весна. И он увидел, как крестьяне вспахивают землю. Он увидел, как они пашут эту плодородную землю, как они сажают туда семена. Светило солнце, по небу плыли красивые кучевые облака, ласковый ветер обдувал его аромат, птицы щебетали. И в этот момент он, увидев это зрелище мирной жизни, также подумал, что сейчас, пока эти землепашцы пашут землю, они уничтожают червей, которые живут в этой земле, своим плугом, живые существа гибнут там. И это сочетание, с одной стороны, милосердия, а с другой стороны, невероятной красоты, которая окружала его, свежести жизни, которую он почувствовал, сил, которые были в нём, привело к удивительному состоянию, когда он вдруг почувствовал себя единым со всем миром. Сострадание и красота, слившись вместе, уничтожили его эго. Он перестал ощущать себя отдельным живым существом, отдельным от этого мира. Он слился со страданиями этого мира и со счастьем, которое разлито в этом мире. И этот опыт, необычайный опыт, который он, к сожалению, не смог сохранить в то время, в этот момент память об этом опыте всплыла в его сознании. И он подумал: «Вот оно! В этот момент я был счастлив. В этот момент я был абсолютно счастлив. Я не чувствовал своей отдельности. Я знал, что я не умру. Я чувствовал свою вечность, потому что я чувствовал единство со всем сущим». И он подумал: «Вот он, путь, именно к этому нужно стремиться. В этом состоянии можно находиться всегда».
Он вспомнил эту свою первую медитацию, спонтанным образом сошедшую на него в его сердце, медитацию на милосердие, медитацию на единство со всем сущим, но при этом он посмотрел на своё тело, на уродливые коленки, которые торчали, на кости, обтянутые сухой кожей. Он позже говорил, что люди смотрели на него и не могли понять, какого я цвета. Его золотистая кожа стала землисто-серой. Он смотрел на себя, и он понял, что «я в этом состоянии никогда не смогу достичь того, тень чего я почувствовал в этот момент».
Он сидел под деревом, баньяновое дерево до сих пор растёт там. Он сидел там, предаваясь этим печальным размышлениям, и какая-то женщина прибежала к нему, посмотрела на него и убежала. Он не обратил на это внимания никакого. И женщина эта — слушайте, это ключевой момент во всей нашей истории — была служанкой дочери предводителя местной деревни, пастуха с большим стадом коров. Дочь эту звали Суджата. Эта дочь вышла замуж, у неё не было детей, и ей посоветовали поклоняться духу баньянового дерева, под которым сидел будущий Будда. У неё родился ребенок, и, так как она пообещала до этого, что она отплатит этому духу, накормит его как следует, то она приготовила сладкий рис. Она взяла молоко от своих самых отборных коров, восьми отборных коров, которых она поила молоком других коров. Это самое сладкое молоко, которое она сконцентрировала, сгустила, она добавила туда рис, сварила рис, и получилась божественная еда. Она добавила туда мёда, когда остудила его. И она готова была принести это духу баньянового дерева, под которым сидел Будда. И перед этим послала свою служанку, чтобы та посмотрела, что там, и приготовила место для подношения. Служанка прибежала к баньяновому дереву, увидела обтянутый скелет и подумала, что это и есть дух этого баньянового дерева. Она вернулась обратно к Суджате, к своей госпоже, и сказала: «Он тебя там уже ждёт». Суджата налила рис в золотой сосуд и пошла к этому дереву, и увидела там Будду, и протянула ему этот золотой сосуд с рисом сладким.
Будда, который шесть лет постился, шесть лет ограничивал себя во всём, посмотрел на этот сосуд, посмотрел на эту женщину, на её простые чистые глаза, с огромной благодарностью принял из её рук этот сосуд, и у неё на глазах съел этот сладкий рис. И почти тотчас же тело его снова наполнилось силами. И в этот момент он вспомнил, он читал истории предыдущих Будд, просветления тех, кто были до этого, тех, кто достиг истинного знания, и он понял, что каждый раз перед самым просветлением какая-то женщина приходила и давала им сладкий рис в золотом сосуде. Волосы на всём его теле встали дыбом, дрожь пробежала по телу. И он подумал: «Сами боги говорят мне: скоро я достигну просветления. Сами боги говорят мне: «Это путь! Путь не в том, чтобы умерщвлять своё тело, умерщвлять свою плоть. Путь не в том, чтобы заниматься какой-то искусственной медитацией и усилием воли достигать этого состояния сознания. Путь в том, чтобы жить нормальную жизнь, есть сладкий рис и при этом находиться в этом состоянии».
Воодушевлённый этим событием (мы вчера ездили в храм этой Суджаты, в её честь построен небольшой храм, и там находится статуя, где она протягивает исхудавшему скелетообразному Будде горшок со сладким рисом), воодушевлённый этим, он прошёл ещё несколько сотен метров, перешёл на другую сторону реки, той самой реки, на берегу которой мы сейчас находимся, Пхалгу-нади, и нашёл красивое баньяновое дерево, пипал, священное дерево баньян. Он подошёл под это дерево, он разложил мягкую траву под этим деревом и сел под ним. И, сев под ним, он произнёс торжественный обет. Он поднял правую руку и сказал: «Я не встану с этого места, что бы ни случилось, что бы ни произошло, я не встану с этого места до тех пор, пока я не обрету знание». Он сел в позу лотоса, он выпрямил свой позвоночник и настроился на то, чтобы обрести просветление.
Что случилось дальше? Дальше случилось то, что должно было случиться. Камадева, великий царь этого мира, почувствовав, что Будда исполнен решимости дойти до конца и обрести знание, понял, что если он позволит это, то тогда огромное количество людей перестанет быть подданными Камадевы, перестанет приносить ему свою дань. И Камадева вместе со всем своим войском отправился для того, чтобы соблазнять Будду, будущего Будду. Он ещё не Будда, он еще только готовится стать Буддой. Но он уже исполнен решимости, чтобы стать Буддой, и Камадева, которого в буддийских писаниях называют Марой, а Мара — это одно из имен Камадевы. Мара значит «тот, кто приносит смерть». Камадева со всем своим войском отправился туда. Говорится, что три его дочери — Рати, Тришна и Рага — стали соблазнять будущего Будду.
Жуткое войско воинов стреляли в него стрелами, пытались так или иначе его соблазнить, но стрелы долетали до Будды и превращались в цветочные лепестки и падали к его ногам. Он был абсолютно полностью непоколебим, и, несмотря на все усилия, Камадева ничего не смог с ним сделать. Тогда в конце концов он прибег к последней попытке своей. Он сказал: «Что это за наглец, который пытается отвергнуть мою власть?» Будда спокойно посмотрел на него, Гаутама, спокойно посмотрел на него и сказал: «Я доказал это своей аскезой, я доказал это тем, что я уже отвергаю все чувственные удовольствия, я не хочу погружаться в это, мне нет никакого смысла находиться в этом». Он сказал: «Кто твой свидетель?» И в этот момент Будда коснулся земли. Правой рукой он коснулся земли, а левая его рука в гьяна-мудре по-прежнему находилась в медитативной позе. Это одна из классических поз, которые изображают Будду, в том числе в этом храме, который мы сегодня посетили. Он призвал землю в свидетели: «Она мой свидетель». И сама земля в этот момент приняла форму прекрасной женщины и сказала: «Я свидетель, оставь его в покое». Все атаки Мары, Камадевы были напрасными, Будда остался.
И тут самое интересное, я понимаю, что мы уже почти два часа говорим, но, тем не менее, слушайте внимательно. Мы приходим к самой важной части нашего рассказа.
Наступила ночь. Сумерки, в которые атаковал его Камадева, прошли, и наступила первая стража ночи. Будда сидел не шевелясь в медитативной позе, полностью равнодушный, полностью настроенный на всё что угодно: «Я достигну просветления так или иначе». Он сидел и просто наблюдал, просто наблюдал за тем, что происходит с его телом и с его умом. И в какой-то момент в первую стражу ночи, в первые три часа ночи после заката, соответственно, до девяти часов, он увидел всю свою карму. На самом деле, встав в эту позицию наблюдателя, он стал равнодушно рассматривать самскары, которые накопились в его сознании. И он увидел все эти бесконечные самскары, бесконечные впечатления о прошлой жизни, о своих прошлых воплощениях. Он вспомнил своё предыдущее воплощение, воплощение перед этим, вспомнил бесконечную череду своих воплощений. До сих пор они описаны в Джатаках. Он вспомнил, что он был животным, что он был полубогом, что он был женщиной, что он был мужчиной, что он был нищим, что он был учёным, что он был царём. Он вспомнил все эти бесконечные воплощения, просто глядя внутрь.
Патанджали Муни объясняет это. Он объясняет, что человек, который медитирует на свою карму, может увидеть все свои прошлые наслаждения. По следствиям, по цепочке следствий он может прийти к причине. Глядя на то, какой я сейчас, я могу представить себе, каким я был раньше. Даже глядя на это тело, я могу представить себе, каким я был несколько лет назад. И таким образом пройдя дальше, путешествуя по своему тонкому телу, я могу увидеть свою прошлую жизнь, и позапрошлую жизнь, и все остальные жизни. Тысячи жизней промелькнули перед глазами Гаутамы в первую стражу ночи. Он всё это понял и радостный, счастливый и абсолютно невозмутимый продолжал свою медитацию.
Что случилось во вторую стражу ночи? Во вторую стражу ночи он увидел не свою карму, он увидел карму всех живых существ. Он увидел, как через то же самое проходят все остальные живые существа. Не теоретически узнал, но увидел это. Он увидел этот закон кармы, который правит всем творением, как разные живые существа проходят через это. Он соприкоснулся с этой махат-таттвой, с информационной сферой, в которой записана карма всех живых существ. И он увидел закон, который управляет этим. Он увидел, что наша жизнь — это не что иное, как поток, поток наших желаний, поток нашего сознания, который возникает в результате наших желаний. Желания возникают в результате нашего эго. Эго возникает в результате отождествления с этим телом и в результате кармы. Он увидел весь этот гигантский механизм кармы, как карма работает, как я совершаю какие-то действия, эти действия создают меня в том виде, в каком я есть, это в свою очередь порождает эго. Эго порождает желание, желание порождает действия, которые я совершаю, и таким образом круг замыкается. Карма порождает карму через эго и через желание, через намерение и через всё остальное. Он увидел до мельчайших деталей это, ещё раз, не прочитал в книге, увидел. Он мог посмотреть на любого человека и сказать, что было с ним до этого, что было с ним много жизней до этого, потому что доступ к этой сфере, в которой записана вся карма живых существ, открылся перед ним во вторую стражу ночи. И в этот момент он открыл четыре благородных истины, чатвари арья-сатьяни, четыре благородных истины буддизма.
Я вам обещал, что я объясню то, что среднестатистическому кришнаиту надо знать про буддизм. Во вторую стражу ночи четыре благородных истины открылись ему, и они очень простые:
— Первая истина — жизнь исполнена страданий, жизнь состоит из страданий. Из страданий, старости, болезней и смерти. Эта истина открылась ему до этого, но здесь он увидел эту реальность перед глазами, как все проходят через эти стадии жизни.
— Вторая истина — то, что у страданий есть причина, и причина — это желания живых существ, которые в свою очередь возникают в результате эго, которое возникает в результате кармы, и таким образом карма продолжается; желания, которые всплывают в нашем сознании, которые порождают бесконечный поток жизни. Он увидел эти бесконечные желания с их потоком жизни, с бесконечными перерождениями, как эти желания, складываясь в карму, порождают конкретную форму. Эта конкретная мыслеформа, возникая в нашем уме, приводит к тому, что я рождаюсь в каком-то теле, в какой-то семье, в каком-то месте и продолжаю этот свой поток.
— Третья истина, которую он открыл, — страдания можно остановить, то, что мы не обречены на это. Карму можно остановить, от кармы можно избавиться, и есть путь, который ведёт к этому.
Это вторая истина, которая открылась ему, или второе знание, которое открылось ему в ту самую ночь просветления под деревом Махабодхи. Сегодня мы посетим этот храм с золотой статуей Будды, с огромным бриллиантом в месте третьего глаза. И этот третий глаз, который открылся ему, третий глаз во лбу Будды дал ему возможность увидеть всё это, реально увидеть всё это. И там же находится это дерево. Дерево, которое растёт сейчас, — это четвертый потомок от того дерева, под которым он обрёл просветление. Дерево, под которым он обрёл просветление, оставило тело, у него возник потомок, и это Махабодхи в четвёртом поколении. У нас будет возможность пройти мимо этого дерева, обойти этот храм, посидеть под этим деревом, если другие среднестатистические буддисты не займут это место там же.
И, наконец, третья стража ночи, последняя стража ночи, последние три часа ночи, в эти последние три часа ему открылся путь, который ведёт к освобождению. Ему открылся путь, который позволит ему находиться в этом состоянии постоянно. Потому что, ещё раз, достичь медитативного состояния в какой-то момент — это небольшое достижение. В какой-то момент даже мы достигаем это, в какой-то момент даже у нас на глазах появляются слёзы. Как сохранить это? Как жить с этим? Как сделать это своей сутью так, чтобы мы не возвращались обратно в свою обычную суету и не продолжали таким образом поток нашей самсары, чтобы мы действительно вышли из нее уже сейчас в этой жизни.
Этот восьмичастный путь, который открылся Будде в этот момент, очень важный. И я не зря сказал нам вначале, вам всем и себе в том числе, что, если мы будем хорошо понимать этот восьмичастный путь, наше путешествие в царство бхакти будет гораздо более гладким. Мы сможем избежать огромного количества проблем, если мы хорошо поймём то знание, которое открылось Будде в этот момент. И, опять же, желательно не просто поймём, а прочувствуем его.
Слушайте, этот восьмичастный путь, который открылся Гаутаме в ночь просветления. Он понял, что просветление начинается с самьяк-дришти. Первый этап, который должен снизойти на нас, первый небольшой вклад милости, который мы должны получить, — это самьяк-дришти: мы должны увидеть реальность жизни, как то, что произошло в своё время с ним, когда он встретился сначала со старым человеком, потом с больным человеком, потом с мертвецом и потом в конце концов с нищим странником-санньяси, который искал истину.
Это первое, что должно произойти с нами, самйак-дришти, причём поймите одну очень важную вещь: эти восемь ступеней не лестница. Когда мы говорим о ступенях бхакти, мы говорим о лестнице, которая должна привести нас в царство бхакти, но, когда мы говорим о шаранагати, мы не говорим о шести ступенях шаранагати, мы говорим о спирали шаранагати. Мы говорим о том, что нам снова и снова нужно возвращаться к этим элементам шаранагати, углубляя своё понимание шаранагати. И точно так же восемь частей буддистского пути, срединного пути, который позволяет человеку остаться, с одной стороны, в мире, а с другой стороны — не принадлежать к этому миру. Эти восемь частей — это спираль, которая начинается с самьяк-дришти, то есть с совершенного видения, или с правильного видения, когда я вижу реальность. Тело обречено на смерть, тело сгниёт, нет никакого смысла наслаждаться этим телом, это самьяк-дришти. И пусть я не понимаю этого до конца, по крайней мере до какой-то степени я должен понять, что даже когда у меня поднимается высокая температура, я не могу уже наслаждаться как следует этим телом. И самьяк-дришти — правильное видение, правильное понимание реальности, понимание того, что нам нет смысла искать счастье там, где его нет. Нет смысла искать счастье через посредство материальных наслаждений, выжимая эти наслаждения из материального тела.
Правильное видение должно привести к самьяк-санкалпе — к правильной решимости или к правильным намерениям, к совершенным намерениям. Самьяк-санкалпа — это решимость так или иначе дойти до конца пути. У нас есть путь, мы знаем этот путь, мы знаем, куда он может нас привести. И мы знаем, что мешает нам пройти до конца на этом пути — глупая, абсолютно неразумная надежда на то, что я смогу быть счастлив в этом теле через посредство тех удобств или возможностей, которые предоставляет человеку это тело. Поэтому сначала самьяк-дришти, правильное видение, потом самьяк-санкалпа, я хочу дойти до конца по этому пути.
Самьяк-санкалпа должна привести нас на следующий очень важный этап, который называется самьяк-вача. Самьяк-вача — значит «правильная речь». Правильная речь, потому что с речи начинаются все наши проблемы. Правильная речь значит: я не должен никого оскорблять. Правильная речь значит: я должен быть правдивым. Правильная речь значит: я должен произносить слова, которые будут проникать в сердца людей; слова, пронизанные добротой и состраданием. Правильная речь значит: я не должен бессмысленно болтать, я не должен заниматься праджалпой. Самьяк-вача значит: я должен очень осторожно относиться к своей речи, потому что речь непосредственно связана с умом. И всякий раз, когда я злоупотребляю данным мне Богом даром речи, употребляю его неправильно, не так, оскорбляю кого-то, произношу грубые слова, обижаю кого-то, всякий раз я отдаляю себя от заветной цели, которую я увидел благодаря милости своего учителя и всей великой цепи учителей. Поэтому третий этап — это самьяк-вача.
Самьяк-вача приводит к самьяк-карманте — к совершенным действиям, когда я начинаю действовать правильно. Действовать правильно значит не совершать каких-то дурных поступков, которые приведут к страданиям других живых существ. Самьяк-карманта значит, что я не пытаюсь просто наслаждаться какими-то дурацкими наслаждениями этого мира, я не вступаю в недозволенные половые отношения, я сохраняю себя в чистоте, это самьяк-карманта.
Самьяк-карманта приведёт к самьяк-дживе — к правильной жизни, к правильному образу жизни. Если мы посмотрим, что такое правильный образ жизни, если мы посмотрим буддийский канон, мы поймём, что правильный образ жизни — это не есть мясо, не употреблять одурманивающих веществ, не лгать и не обманывать других, и не зарабатывать деньги ложными способами, и не вступать в незаконные, недозволенные половые отношения. Вот она, самьяк-джива, вот она, совершенная жизнь, которая в конце концов приведёт нас к высшей цели.
Это пять первых ступеней восьмичастного пути. И когда мы по крайней мере до какой-то степени достигли совершенства в этом, когда мы смогли дисциплинировать своё тело через правильное поведение, а дисциплинировать своё тело благодаря правильной решимости, обрести правильную решимость благодаря правильному видению, видению реальности, после этого может прийти черёд дисциплинированию своего ума. Три последних ступени касаются дисциплинирования ума. И дисциплинирование ума состоит из трёх ступеней: из самьяк-вьяяма, самьяк-смрити и самьяк-самадхи.
Самьяк-вьяяма значит, что я начинаю прилагать правильные усилия к тому, чтобы ум мой действовал правильно, чтобы ум мой не отвлекал меня от главного, чтобы ум мой не отводил меня от настоящего пути. Если я чувствую, что в моём уме появляются какие-то нежелательные вещи: гнев возникает в моём уме, вожделение возникает в моём уме, я стараюсь так или иначе правильными усилиями усмирить этот гнев, убрать этот гнев. Если я вижу, что горе, или другие негативные эмоции, или стресс возникает там, я с помощью различных практик, с помощью различной ментальной дисциплины стараюсь убрать его, чтобы ум мой приобрёл максимально благоприятное состояние для духовной практики и для медитации. И если, наоборот, что-то хорошее возникает во мне, я стараюсь правильными усилиями сохранить эти хорошие вещи. Если я чувствую милосердие, сострадание к другим живым существам, я стараюсь сохранить это состояние. Я понимаю, что мы все едины, что нет никакого смысла смотреть свысока на других. Если я чувствую, что зависть возникает у меня, я убираю эту зависть. Если я чувствую, что гордыня возникла у меня, я стараюсь с помощью смирения убрать эту гордыню. Я стараюсь служить другим людям и стараюсь сохранить эти благоприятные ментальные состояния, в которых медитация естественна, в которых мне не нужно так или иначе отвлекаться ни на что другое, потому что Кришна будет естественным образом находиться рядом со мной, если мой ум в правильном состоянии.
И после того, как человек достигает какого-то успеха в правильных усилиях, он может достичь успеха в самьяк-смрити, то есть правильно помнить о том, о чём нужно помнить. И ум его не будет спешить никуда, он будет очень отчетливо помнить: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. И за этим именем Кришны будет выходить форма, из формы будут выходить качества, из качеств будут выходить лилы, из лилы будут выходить спутники Кришны. Самьяк-смрити — это ступень дисциплинированного ума, который очистился благодаря неизменным усилиям в этом направлении. И после самьяк-смрити человек достигает самьяк-самадхи, что значит полного или совершенного самадхи, полной концентрации, или полной сосредоточенности.
И это открытие, которое совершил Будда в ту самую ночь просветления, Гаутама Будда, который стал Буддой или Бодхисаттвой в эту ночь, открытие, которое он совершил, — то, что в этом состоянии, если правильно пройти этот путь, можно находиться постоянно, что нет никакой необходимости снова погружаться в суету этого мира. Нет никакой необходимости забывать о том, что я кришнаит. Я по сути своей кришнаит. Душа моя — слуга Кришны, она есть вечная слуга Кришны. Я могу всегда находиться в этом состоянии служения независимо от того, живу я в миру или живу я в ашраме, независимо от того, в ятре я или я занимаюсь своей какой-то деятельностью. Да, я выбираю, чем мне заниматься, чем мне не заниматься, я очень избирателен в этом. Но занимаясь какой-то простой деятельностью, я внутри всегда нахожусь в этом внутреннем, сосредоточенном состоянии самьяк-самадхи. И это возможно, и это называется сознанием Кришны. Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
И эта структура восьмичастного пути, который увидел Будда в ночь просветления, этот путь, который он хорошо увидел: что есть страдания, что жизнь исполнена страданий, что у страданий есть причина, что эту причину можно устранить, и что есть путь, ведущий к устранению этих страданий, он увидел всего лишь навсего маленькую часть этого пути. Нам, по милости Шрилы Прабхупады и наших ачарьев, открыто гораздо больше на этом пути, но, к сожалению, у нас это очень часто остаётся всего лишь навсего, как говорят англичане, lip service, просто пустыми речами.
Я начал с того, что Чайтанья Махапрабху и его учение в каком-то смысле перекликается и пересекается с учением Гаутама Будды. И одна из очень важных общих характеристик этого учения — и Тот, и другой подчеркивали необходимость практики. Сам Чайтанья Махапрабху повторял лакх, один, другой, третий святого имени или медитировал на игры Господа. Сам Он сделал ачарьей святого имени Харидаса Тхакура, который повторял три лакха, подчёркивая, что мало просто изучить теорию. Теория — это не всё, теория — это ничто, теория — это самое начало. Человек должен увидеть все эти истины, должен увидеть всё это, реализовать всё это на своём примере. Поэтому не нужно забывать, что мы идём по этому пути.
Он сделал Шрилу Рупу Госвами абхидея-ачарьей, главным ачарьей нашей сампрадаи. Не Санатану Госвами, старшего брата Рупы Госвами, который даёт нам прекрасное видение самбандхи. До какой-то степени Рагхунатху даса Госвами, нашего прайоджана-ачарью, но главный наш ачарья — это Рупа Госвами. Он самстапака-ачарья нашей сампрадаи. Почему? Для чего? Для того чтобы подчеркнуть нам, что есть самое главное? Самое главное — это практика, самое главное — этот путь. Этот путь имеет много-много этапов и много-много элементов, которые мы иногда не удерживаем в своём сознании. Но садху-санга нужна для того, чтобы напоминать нам об этом: вот он, этот путь, по которому мы идём. Он начинается с самбандха-гьяны, или самьяк-дришти, правильного видения реальности. И правильное видение реальности порождает самьяк-санкалпу, правильную решимость. Мы исполнены решимости дойти до конца по этому пути.
И, соответственно, правильная решимость прежде всего проявляется в том, что наша речь становится чистой. Ва̄чо вегам̇ манасах̣ кродха-вегам̇ (Н.-н., 1). Рупа Госвами объяснил, с чего начинается этот путь. Практика начинается с ва̄чо вегам̇ манасах̣ кродха-вегам̇. Я побеждаю в себе эти негативные желания и начинаю с того, что я говорю что-то хорошее, что-то благотворное. Я обсуждаю темы, связанные с духовной жизнью, и я не опускаюсь до сплетен, до праджалпы, до социальных сетей, которые в конце концов уводят меня с этого пути.
Так, этот восьмичастный путь напоминает нам о том, по какому пути мы с вами идём. Всё то же самое, по сути дела. Если мы поймём и наполним этот восьмичастный путь своим содержанием, мы поймём, что нам нужно правильно действовать каждый день в своей жизни. И эти правильные действия превратятся в правильный образ жизни. Правильный образ жизни поможет нам правильно думать, дисциплинировать свои эмоции, избавиться от негативных эмоций, достичь таким образом анартха-нивритти. Анартха-нивритти — это не что иное, как самьяк-вьяяма на этом пути. И анартха-нивритти превратится сначала в самьяк-смрити, а потом в самьяк-самадхи. У нас там гораздо больше этапов после смрити. У нас дхарана, дхьяна, дхрува-анусмрити и в конце концов самадхи, но это тема для другого рассказа.
А сегодня мне хотелось рассказать про это просветление и про то, буквально два слова, что случилось дальше.
Несколько недель Будда оставался под этим деревом. И каждый день Суджата приносила ему сладкий рис. А его спутники-аскеты с презрением отвернулись от него: «Он падший. Он вернулся к наслаждениям жизни. Он не смог пройти по этому пути». Фыркнув, они ушли от него, оставив его там. А Будда продолжал есть сладкий рис, находясь под этим деревом Махабодхи и пребывая в постоянной медитации. Вам расскажут про семь видов знаний, которые он обрёл там. Там есть семь мест, где он обрёл семь видов этого знания, реального знания, или реальной реализации. Я рассказал о трёх основных, главных, которые нужно знать: о том, что он увидел свою карму, увидел карму всех живых существ, понял закон кармы, понял четыре благородных истины и в конце концов увидел этот путь и прошёл по этому пути за эту ночь. Иногда говорят, что это случилось в течение семи недель. Семь недель он там оставался или шесть недель. Но на самом деле за одну ночь он прошёл весь этот путь и несколько недель ещё оставался там, пребывая в этом блаженном состоянии самадхи и не забывая есть сладкий рис, потому что наше тело тоже нуждается в питании. Я не зря об этом говорю, скоро будет прасад. И только после этого он отправился на проповедь.
И так уж по воле провидения случилась наша парикрама с вами, она также проходит по трём главным святым местам, связанным с жизнью Господа Будды. Здесь, в Гае, мы сегодня посетим и попытаемся помнить, вспоминать, медитировать над этой жизнью Господа Будды, место, где он обрёл просветление. В Варанаси, недалеко от Варанаси, есть место Сарнатх. Это место, где он впервые выступил с публичной проповедью, где у него появились первые последователи. А когда мы приедем в Горакхпур, недалеко от Горакхпура будет место, где он вошёл в самадхи и оставил этот мир. Так что одновременно с этим мы с вами пройдём по жизни Будды и войдём в самадхи. (преданные: а Говардхан?) Говардхан — это уже духовный мир. Мы оставим этот мир в Горакхпуре и потом уже из одного раздела Вайкунтхи на другой перейдем, пока на Голоку Вриндавану не попадём. Вот такая у нас с вами сегодня будет парикрама.
Мы с вами сначала зайдём в храм Шанкарачарьи. Шанкарачарья пришёл сюда, когда это место уже стало знаменитым местом паломничества для всех буддистов и построил там же, в Бодх-Гае, храм, где установил Божества Джаганнатхи, чтобы напомнить буддистам, что мало просто погружаться в безличное самадхи, надо ещё медитировать на форму Господа. И мы увидим эти огромные Божества Джаганнатхи, которые много лет, много сотен лет назад Шанкарачарья установил там. И после этого пойдём в храм Махабодхи. Пожалуйста, не берите с собой никакие электронные предметы, иначе вам придётся всё сдавать. Туда не пускают даже с наушниками и даже с электронными часами. Поэтому полностью избавьтесь от всех гаджетов, которые держат вас в плену самсары, с ними невозможно обрести просветление. Ну и потом просветленными мы вернёмся сюда с харинамой. Вот такая у нас сегодня с вами парикрама.
Спасибо большое!
Ссылка: https://youtu.be/29AbsCOstsQ
