Я надеюсь, что ваше паломничество протекает успешно. Я начал свой рассказ здесь, во время этого паломничества, с призыва глубже понять нашу собственную практику. Мы должны смотреть на других людей, которые также идут по духовному пути, или даже на материалистов, как на зеркала. И, глядя в них, мы можем яснее понять, что нам нужно делать и что нам не нужно делать в своей собственной практике. Очень часто бывает так, что мы, погружаясь в какие‑то свои представления, на самом деле теряем суть в какой‑то суете, в механичности нашей практики. Но когда мы сталкиваемся с другими людьми, смотрим на их жизнь внимательно, то мы можем лучше оценить по достоинству то, что есть у нас, и понять, каким образом нам нужно заниматься своей практикой. Даже если их практика, на первый взгляд, не имеет ничего общего с нашей, тем не менее, если мы будем воспринимать её как зеркало, в котором мы можем и должны что‑то рассмотреть по отношению к нам самим, то мы обогатимся, наблюдая за этой практикой, или анализируя её, или пытаясь понять, чего они хотят в конце концов достичь. В этом смысл, смысл того, почему мы так долго рассказывали про буддизм, и смысл того, почему мы сегодня будем говорить про йогу, находясь здесь, в городе, названном в честь великого йога Горакхнатха. Смысл того, почему мы вчера ходили в Гита‑ватику, к Хануман-Прасаду Поддару — всё это разные зеркала. И мы знаем, что в зеркале, глядясь в зеркало, смотрясь в зеркало, мы можем увидеть что‑то, что мы никогда не увидим сами, без зеркала.
Мы слишком привыкли к себе, мы привыкли к тому, что происходит. И иногда нам нужно посмотреть немножечко со стороны на самого себя и на то, что мы делаем, чтобы подкорректировать то, что мы делаем. Именно так я рекомендую вам воспринимать все остальные традиции, будь то христианство, мусульманство, йога, буддизм, неважно что — всё это зеркала, которые помогут нам лучше понять, что на́м нужно делать для того, чтобы достичь цели, поставленной перед нами нашими ачарьями.
И я хотел начать сегодняшний рассказ… у нас не так много времени, ровно через час нам нужно будет уже закончить свой разговор и выехать на встречу с Горакхнатхом и его представителями. Есть вероятность того, что главный министр штата Уттар-Прадеш, который по совместительству является настоятелем монастыря Горакхнатха, Йоги Адитьянатха, встретит нас с распростертыми объятиями. И по многим указаниям он вполне вероятный следующий премьер‑министр Индии, так что эта встреча важна во многих отношениях. Но, конечно же, едем мы туда не ради этой встречи, а ради того, чтобы, еще раз, глубже понять, что нам нужно делать и чего нам не нужно делать.
Я хотел, чтобы вы мне напомнили (в старости память начинает изменять), из каких этапов состоит восьмичастный путь буддизма, не заглядывая в свои конспекты. (смех) Самьяк‑дришти. Что такое самьяк-дришти? Правильное, или совершенное, видение, понимание реальности, с которого начинается духовный путь. Духовный путь начинается с разочарования в материальных рецептах жизни.
И дальше вслед за этим, что приходит к нам? Самьяк‑санкалпа — правильная, или совершенная, решимость, которая должна направить нас на этот путь, мы хотим пойти по этому пути, дойти до него до конца.
Что дальше случается с буддистом авторитетным? Самьяк-вача — он начинает правильно говорить, он очень хорошо понимает, что ум тесно связан с нашей речью, и речь очень сильно влияет на состояние нашего ума, поэтому он очень осторожно обращается с инструментом, который дан нам Господом, с великим даром Господа — даром речи, с помощью которого мы можем общаться друг с другом, передавать тонкие эмоции и грубые тоже. И, соответственно, правильно говоря, мы защищаем в значительной степени свой ум от атак внешней агрессивной материальной среды.
И дальше, что вслед за этим должен делать буддист? Да, он должен размышлять о том, как ему нужно правильно действовать. Самьяк‑карма̄нта — он должен понимать, к каким последствиям приведут его действия. Карма-анта — он должен понимать, к чему в конце концов приведет то или иное действие, и, соответственно, избегать тех действий, которые наверняка приведут его к нежелательным последствиям: он не должен есть мясо, он не должен употреблять каких-то одурманивающих веществ. Зачем? Почему? Что это даст, в конце концов, кроме какого‑то иллюзорного опьянения? Он не должен лгать, он не должен прелюбодействовать, понимая, какие плачевные последствия у всех этих поступков есть. Он не должен растрачивать свою жизненную энергию напрасно в виде ненужных сексуальных наслаждений и так далее. Все это очень разумные, очень здравые принципы, которые в конце концов помогают человеку работать с умом. И работа с умом помогает работать с сознанием, хотя с точки зрения буддистов сознания нет, есть только ум. Но мы уже забегаем вперед.
И дальше что? Самьяк-аджива. Самьяк-аджива значит, что человек должен поддерживать свою жизнь правильным способом. Он должен избегать неблагоприятных способов зарабатывания денег, он не должен зарабатывать деньги обманным путем, он не должен зарабатывать деньги путем убийства, он не должен записываться добровольцем в армию и получать вознаграждение за это — все это далеко не самьяк, это полностью асамьяк, это нечто абсолютно несовершенное. Нужно поддерживать свое существование честным образом, и Шрила Рупа Госвами говорит об этом: садху‑вритти, сатам вр̣ттех̣ — это очень важный принцип: я должен знать, как я могу поддерживать свою жизнь и как я не должен поддерживать свою жизнь. Лучше пусть моя жизнь закончится, чем я буду поддерживать ее с помощью проституции, с помощью каких‑то нелегальных способов, с помощью преступной деятельности, с помощью убийства других живых существ.
И что начинается дальше? Что делает дальше буддист? Да, самьяк‑вьяяма — начинается его упражнение. Вьяяма буквально значит «упражнение», вьяяма значит «усилие», как обычно переводится это слово, но это значит упражнение, его упражнение с умом, и он начинает упражнять свой ум, глядя на благоприятные и неблагоприятные ментальные состояния, стараясь избегать неблагоприятных ментальных состояний и стараясь усиливать благоприятные ментальные состояния, то есть сознательно приводить свой ум в состояние, которое благоприятствует медитации.
И что дальше? Самьяк‑смрити. Самьяк‑смрити — правильное памятование, он возвращает свой ум в настоящее, он наблюдает за своим телом, он наблюдает за своим умом, он старается постоянно возвращаться в осознанное состояние. Самьяк‑смрити значит попытки переходить из механического неосознанного состояния в осознанное состояние, возвращая сознание в настоящее и избегая будущего и прошлого.
И в конце концов он достигает самьяк‑самадхи, или правильного сосредоточения. И это правильное сосредоточение вначале для начинающего буддиста проявляется в виде необычайной радости и счастья. Чистый ум, чистый сосредоточенный ум дает естественную радость, но дальше он должен довести свое состояние, состояние своего ума до полной невозмутимости и стать как Будда. Даже это слишком… слишком не буддистская улыбка, буддистская улыбка почти как у Мона-Лизы в Лувре.
Зачем я хотел вам об этом напомнить? Я хотел вам об этом напомнить, потому что в конце концов любая духовная практика и даже не духовная практика, а просто материальная жизнь — это некие эксперименты со своим сознанием. Духовная практика буддистов очень ясно показывает, в чем суть духовной практики — в том, чтобы постепенно-постепенно приводить свое сознание в более или менее гармоничное, равновесное состояние. Обычный человек тоже играет со своим сознанием с помощью разных способов, доступных в этом материальном мире: он слушает громкую музыку, он употребляет наркотики — все это изменяет его сознание, изменяет состояние его ума, и он наслаждается тем, что происходит с его умом.
И йога — это тоже работа с сознанием. И сознание Кришны — это тоже работа с сознанием. И любой другой духовный путь — это так или иначе систематический… духовный путь — это систематическая работа с сознанием для того, чтобы привести сознание в желательное состояние.
Теперь я хотел у вас спросить, а как по‑вашему, какой путь выше? Путь буддистов или путь йоги? Кто за йогу? Кто за буддистов? Один Враджарену. А почему? Потому что йога что? (ответы из зала: йоги медитируют на Параматму; в соответствии с ведическими писаниями; отношения есть; потому что у йогов есть учитель.) У буддистов тоже есть учитель.
Мой ответ на этот вопрос — и я думаю, что нам очень всем важно понимать, как мы должны отвечать на этот вопрос, — потому что опыт, к которому приводит йога, более глубокий, чем опыт, к которому в конце концов может привести буддизм. Потому что истина, которая открывается, она открывается и тем, и тем, но она открывается полнее людям, которые идут по пути йоги. Это не значит, что любой человек, который идет по пути йоги, откроет всю полноту истины. Он может быть гораздо ниже, чем какой‑нибудь просветленный буддист, достигший совершенства, но в принципе этот путь дает более глубокое понимание реальности в силу самой своей природы, с одной стороны, в силу самой техники йоги, а с другой стороны, в силу представлений, лежащих в основе йоги, то есть метафизики йоги.
Метафизика йоги и метафизика буддизма разная, и человек может получить, идя по этому пути, только то, что обещает ему его представление о реальности. Метафизика значит «что‑то за пределами ощутимого, ощущаемого чувствами мира». «Мета» значит «над», «то, что находится над физическим миром». Метафизика значит «более полное представление о реальности», потому что реальность не исчерпывается материей.
И, соответственно, с точки зрения буддизма, буддистская метафизика в чем заключается? Что над материей? Ничего. В буквальном смысле этого слова — шунья, пустота, ничего. Там нет представления о душе. Душа — это всего лишь навсего ум, и в конце концов, когда мы приводим ум в равновесное состояние, мы понимаем, что ничего нет, реальность исчезает, иллюзия исчезает, но и реальности человек не находит. И, естественно, там нет Бога, если не считать Будды, но это уже фольклорные представления о буддизме, то есть народные представления о буддизме. Но в философском буддизме есть только шунья, и нету даже души, то есть непонятно, что перерождается. Есть перерождение, но непонятно, что перерождается. И это полностью таинственная вещь: что перерождается-то?
Есть правильные представления о потоке — потоке сознания, который представляет собой жизнь. Есть правильные представления о том, как можно попытаться остановить этот поток сознания, выйти куда‑то из этого потока. Но кто выходит из этого потока? Непонятно. Просто превращается поток в ничто, исчезает. Это метафизика.
И, соответственно, следуя технике, или абхидеи, метафизика значит самбандха. Прошу прощения за то, что я авторитетных кришнаитов сбиваю с толку какой‑то совершенно варварской терминологией. Самбандха не дает возможности в принципе увидеть реальность во всей ее полноте. Сама абхидея, или процесс, основан на этой самбандхе и тоже приводит к подтверждению метафизических представлений. Нужно очень хорошо понимать, что при достижении успеха какой‑то методики мы всего лишь навсего подтверждаем, что мы и так уже заранее знаем.
Как мы практикуем сознание Кришны для чего? Для того чтобы увидеть Кришну. Мы уже знаем, что Он есть, правильно? И наша практика должна подтвердить это, правильно? Но так устроен этот мир, все люди в конце концов только подтверждают то, что они уже и так знают, но знают теоретически. Буддисты с помощью своей практики подтверждают то, что они и так уже знают: ничего нет. Йоги с помощью своей практики подтверждают нечто большее, и наш разговор сегодня об этом: почему метафизика йоги, или представление о реальности и, соответственно, возникшая, или выросшая, из этой метафизики методология выше, чем методология буддизма? И правильно было сказано: прежде всего потому, что методология йоги исходит из того, что есть душа. Есть пракрити и есть пуруша. Есть две этих вечных категории. И есть разные варианты йоги: есть йога, которая признает Сверхдушу, есть йога, которая не признает Сверхдушу, поэтому я отверг эти представления, что они там говорят о какой‑то связи, еще о чем‑то.
С точки зрения йогов, слово йога не значит связь, потому что у корня юдж, от которого происходит слово йога, есть как минимум два, а на самом деле больше значений. Одно значение — связь, юдж. Как когда мы запрягаем лошадей, это называется йоджаной и так далее, цугом, или югом, мы запрягаем лошадей. Одно значение — связь. Другое значение — это, наоборот, прерывание связи, остановка.
И слово йога, в отличие от интерпретаций не в меру ретивых проповедников‑кришнаитов, с точки зрения самой йоги, значит «остановка», остановка ума. Но, тем не менее, метафизика йоги гораздо выше, потому что с самого начала, в третьей сутре «Йога-сутры», сказав, что йогаш́-читта-вр̣тти-ниродхах̣, йога есть остановка ума, дальше — тада̄ драшт̣ух сварӯпе-’вастха̄нам, тогда драшт̣ух, или видящий, наделенный сознанием, существо вечное, наделенное сознанием существо, возвращается в свою сварупу, сварӯпе авастха̄нам, это третья сутра «Йога-сутры». То есть изначально в самой йоге и в самой методологии йоги все исходит из того, что есть вечная душа, которая есть драшт̣ух, у которой есть сварупа. И цель йоги — вернуться в свое естественное состояние, в свою сварупу, то есть отделить себя от пракрити и таким образом восстановить свою целостность. И сама по себе эта йога — это на самом деле… Я расскажу чудеса, которые совершал Горакхнатх, не торопитесь, истории будут, но мне хотелось, чтобы мы понимали все‑таки, о чем идет речь и каким образом эти чудеса нужно понимать.
Йога говорит о том, что есть две вечных категории, всего лишь две. Реальность дуальна с точки зрения йоги, они отрицают монизм Веданты. Веданта говорит, что реальность одна, что в конечном счете реальность едина. А йоги говорят: нет, есть две вечных реальности в соответствии с философией санкхьи — это пуруша и пракрити. И все то, что мы видим здесь, — это некий танец, некое взаимодействие между пурушей и пракрити, между духом и материей. И, соответственно, весь путь йоги — в том, чтобы постепенно с помощью систематической садханы отделить пурушу от пракрити. Для этого нужно остановить свой ум, очистив его.
И, соответственно, восьмеричный путь йоги. У нас с вами будет три восьмеричных пути на время этой парикрамы. Восьмеричный путь буддизма мы сейчас прошли. Мы сейчас с вами помедитируем немного на восьмеричный путь йоги, а потом мы начнем а̄дау ш́раддха̄ татах̣ са̄дху-сан̇го ’тха бхаджана-крийа̄ тато ’нартха-нивр̣ттих̣ сйа̄т тато ништ̣ха̄ ручис татах̣ асакти бхава и према (Б.-р.-с., 1.4.15-16) — это тоже восьмеричный путь, если не считать анартха‑нивритти, который, строго говоря, не ступень в йоге, а всего лишь навсего результат бхаджана-крии. Там тоже будет восемь ступеней.
Мы поймем с вами, каким образом эти восемь ступеней возникают, вырастают из метафизики, из самбандха‑гьяны, из философии, из представления о реальности, и каким образом они в конце концов подтверждают эти представления на нашем живом опыте.
И сегодня у нас восьмеричный путь йоги, который состоит из чего? Яма, нияма, асана, пранаяма, пратьяхара, дхарана, дхьяна, самадхи. Явно, что вы гораздо более сведущие в йоге, чем в буддизме. Уже это воодушевляет.
И что такое яма? Запреты. Яма — это запреты. Яма — это правила, которым мы должны следовать в негативном смысле, то есть это вещи, которые мы никогда не должны делать, начиная с ахимсы. Ахимса, дальше что? Астея. Ну хорошо, пусть будет астея. Хотя на самом деле после ахимсы идет сатья — человек не должен лгать. На самом деле порядок тоже важен. Первый принцип — я не должен причинять боли никаким живым существам. Второй принцип — я не должен лгать. Это в высшей степени важная вещь: я должен быть честным, я должен стараться говорить правду. Дальше что? Брахмачарья. Я не должен растрачивать… я должен вести духовный образ жизни. Строго говоря, слово брамачарья значит «духовный образ жизни», но мы также знаем, что это означает целомудрие, я должен сохранять амриту, жизненную энергию, которая есть в моем теле, которая дана мне. И я должен трансформировать эту амриту в более высокие состояния, я должен научиться сублимировать энергию, заключенную в семени. Они утверждают, что амрита, жизненная сила, находится на макушке, она все время падает вниз, поэтому, чтобы она не падала вниз, нужно стоять вверх ногами. Брахмачарья.
Дальше что? Астея. Астея что значит? Нет, астея не значит «нестяжательство». Астея значит — мы не должны воровать ничего. Астея. Я не должен покушаться на чужое добро. И, наконец, апариграха — это нестяжательство, я не должен в принципе желать ничего, принадлежащего другим, или не должен разжигать свою жадность. Это немножко разные вещи. Астея значит — я не ворую ничего у других. Апариграха значит, что я дал обет нестяжательства. Я довольствуюсь тем, что у меня есть, что мне послал Кришна или кто‑то. Это пять важных запретов.
После этого идут пять не менее важных, а еще более важных позитивных правил. Какие они? Шаучам — чистота, чистоплотность. Дальше? Чистоплотность, чистота ума. Дальше? Сантоша —удовлетворенность. Я должен культивировать в себе состояние удовлетворенности. Дальше? Тапас, свадхьяя — я должен очищать свои чувства от их навязчивого желания соприкасаться с объектами чувств и сжигать нечистоту, которая возникла в результате беспорядочного соприкосновения с материей, чувств с материей, сознания с материей. Дальше? Свадхьяя. Что такое свадхьяя? Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Свадхьяя — это прежде всего повторение мантры. Свадхьяя — это изучение священных писаний, это самоанализ, это интроспекция, но прежде всего — это повторение мантры, это повторение имени Бога, повторение священного звука ом. И, наконец, ишвара‑пранидхана — полное предание Господу, шаранагати, предание Господу, подчинение себя высшей воле.
Дальше что идет? Следующая ступень? Асана. Асана значит — я учусь находиться в медитативной позе, в позе, которая помогает моему тонкому телу принять благоприятное для сосредоточения состояние. Я сижу не так и не так, я сижу вот так: у меня прямая спина, моя шея не вытянута туда, не накинута туда, она на одной линии с позвоночником. Я чувствую себя, я принимаю свое… я чувствую свое тонкое тело, которое получает возможность сосредоточиться.
После этого что? Пранаяма. Зачем нужна пранаяма? Да, чтобы прану, которая пронизывает ум, ум и прана связаны друг с другом, это объясняется в Упанишадах… Прана пронизывает ум, и поэтому, регулируя движение праны, приводя в гармонию движение праны, я успокаиваю свой ум, я успокаиваю свою жизненную энергию, успокаиваю, гармонизирую свои жизненные потоки, потоки жизненной энергии. И прана, по сути дела, является главным носителем гуны страсти. Прана, будучи элементом движения, несет на себе энергию гуны страсти, поэтому, когда я успокаиваю дыхание, я одновременно с этим привожу свой ум в какое состояние? В саттвичное состояние, я увеличиваю степень саттвы в своем уме, делаю свой ум максимально спокойным с помощью дыхания, и это спокойное, прозрачное состояние ума помогает мне перейти на следующий уровень. Какой? Пратьяхары, пратьяхары — я могу забрать, я могу с помощью своего ума втянуть свои чувства внутрь, как черепаха втягивает свои члены внутрь, то есть я могу абстрагироваться от внешней реальности, потому что в противном случае мой ум через чувства постоянно возбуждается, чувства взаимодействуют с окружающей реальностью, они постоянно возбуждают мой ум, и ни о какой медитации не может идти речи. И если мой ум пронизан страстной, насыщенной раджо-сампраной, то тоже ни о какой медитации речи не может быть, поэтому, соответственно, сначала яма, нияма, асана, потом пранаяма, потом пратьяхара, и потом дхарана, дхьяна, самадхи — это одна вещь с последовательным углублением, это концентрация ума, которая в конце концов приводит к самадхи, к полному сосредоточению внутри, и тада̄ драшт̣ух сварӯпе-авастха̄нам — я начинаю ощущать себя душой. Я понимаю, что я душа, я вижу свою душу, по крайней мере с точки зрения философии йоги. С точки зрения сознания Кришны ничего вы не увидите. С точки зрения сознания Кришны мы можем увидеть свою сварупу, только увидев Господа. Невозможно позитивно понять, кто такой я, не увидев своего источника, но это мы забегаем вперед, и поэтому сейчас мы не будем об этом говорить.
Мне хотелось у вас спросить, а вы заметили логику в этом пути? Про буддийский путь я говорил, что это спираль, что это не ступеньки, что это спираль, и что постоянно человек должен возвращаться ко всем этим вещам и углублять каждую из этих вещей на любом этапе своей практики. Здесь, естественно, мы можем видеть ступеньки. А в чем логика этих ступенек? Понятно, что там есть ступеньки, но какова логика этих ступенек? В чем суть, чего мы хотим достичь, поднимаясь или, наоборот, опускаясь по этим ступенькам, потому что еще не факт, что мы туда поднимаемся, скорее, мы опускаемся. В чем логика? Сознание очищается. Да, сознание очищаем… Я не это ещё от вас… Да, от внешнего к внутреннему, совершенно верно, то есть, дорога именно такая — это погружение внутрь: я стараюсь избавиться от своей естественной экстравертированности, к которой меня приучает современная жизнь и окружающая среда, материя. Я стараюсь погружаться глубже, глубже, глубже, глубже внутрь. И в этом духовный путь. Если мы посмотрим медитацию, скажем так, в христианстве или в каких‑то других традициях, мы увидим ту же самую логику: я хочу погрузиться куда‑то, я хочу найти глубины. Для этого мне нужно максимально прекратить контакты с внешним, с внешней энергией, которая заставляет мое сознание рассеиваться.
То есть, по сути дела, смысл йоги в том, что я пытаюсь сосредоточить сознание внутри и перестаю рассеивать свое сознание, перестаю рассеивать энергию своего сознания для того, чтобы направить свое сознание на постижение самого себя. И в этом смысле сама методология йоги гораздо глубже, чем методология буддизма — там постигать‑то нечего: меня нет, есть просто ум, который мучит, опять же, непонятно кого. Но тут есть я, есть этот вечный субстрат, есть носитель духовного «я», носитель сознания, и я постигаю с помощью этой методологии себя, погружаясь внутрь.
И эта методология позволяет человеку, это погружение позволяет человеку, или йогу, не знаю, можно назвать йога человеком или нет, но она позволяет йогу постепенно понять реальность, то есть понять эту двойственную природу реальности: я понимаю из чего состоит материя, я понимаю вечно меняющуюся природу материи, этот поток материальных гун, то, что гуны постоянно меняются и текут куда‑то, и я понимаю то, что я сам не причастен к этому.
И одновременно с этим по мере того, как углубляется мое понимание реальности, у йогов появляется власть над реальностью. Они начинают понимать, что дух реально выше материи, и что дух может манипулировать материей, что дух может превращать материю по своему желанию во что угодно. Из раба материи, из того, кто послушно следует за пракрити… В санкхье есть метафора о том, что пуруша смотрит на пракрити, и пракрити, она представляет собой танцующую женщину. Она постоянно меняется, она делает красивые движения, она танцует, а пуруша смотрит на нее и тоже начинает подпевать ей, делать что-то еще. Пуруша, загипнотизированный этим танцем материи, этими изменениями, которые происходят в материи, забывает о самом себе и начинает имитировать материю. То есть он как бы меняется, хотя сам он неизменен. И в этом смысле пуруша становится рабом материи, он следует за материей. Материя меняется, тело стареет, и человек думает: «Я постарел». Ум погружается в какое‑то негативное состояние, в горе, и душа думает: «Ой, я горюю!», хотя на самом деле она остается неизменной. И йог, отделяя себя от материи, с помощью этого систематического процесса йогической садханы, начинает обретать власть над материей. Эта власть над материей принимает форму сидх, или мистических совершенств. Я к чему веду? К тому, чтобы про чудеса рассказывать. Так что вы предвкушайте, что скоро начнется самое важное.
Вы должны понимать, что с точки зрения йоги никаких чудес нет. С точки зрения абсолютно необразованных, глупых мирян, йог совершает чудеса. Для йога никаких чудес нет. Какие чудеса? Есть пуруша, есть материя. И я просто, так как я — пуруша, так как я выше материи, я просто чуть‑чуть манипулирую этой материей: слегка сюда подвинул, туда подвинул, в конце концов, какие проблемы? Потому что сознание выше. Йог реально обретает могущество, силу.
Патанджали Муни объясняет, как каждая из этих ям и ниям и дальше, следующих ступеней, какие сидхи, какие мистические совершенства, или какие способности, порождает достижение совершенства в каждой из этих сидх. Он говорит, что достижение совершенства в ахимсе делает человека бесстрашным и устраняет страх по отношению к нему всех остальных. Как Господь Чайтанья, когда он шел по лесу Джарикханда, львы, олени… Патанджали Муни говорит, что уходит вражда. Когда человек избавляется от враждебности, от химсы, от желания причинить боль другим (оно, к сожалению, это желание, у нас есть), то в атмосфере, которая окружает его, люди сами утрачивают естественную враждебность.
Эта история про паломничество через лес Джарикханда, она хороша. Мы чуть было туда не приехали. Всего-навсего четыре часа в одну сторону из Гайи, четыре часа в другую сторону, и мы могли бы увидеть с вами отпечатки оленей и тигров вместе, которые отпечатались на камне, потому что, попав в ауру Господа Чайтаньи, олени и тигры стали обниматься и танцевать друг с другом, забыв свою вражду.
И это то, что обещает Патанджали Муни: достижение совершенства в ахимсе приводит к тому, что естественные враги или враждебность, которая есть в сердце, уходит у любого существа, попавшего в поле такого йога.
Сатья, следование обету правдивости, делает человека очень могущественным: все, что он скажет, свершается. Он скажет: татастху — «Будь по‑твоему!» Кто‑то у него что‑то просит, он говорит: татастху! На всякий случай делает жест, чтобы подкрепить свое слово, и — пожалуйста, татастху, все случается, как он хочет, что он скажет, так и будет.
Что там дальше еще? Брахмачарья дает человеку вирью, приводит к тому, что у него появляется необычайная жизненная энергия, жизненная сила. Астея. Удивительная сутра в «Йога-сутре» говорит, что к человеку начинают стекаться драгоценные камни. Реально это что значит? Астея значит, что человек становится очень честным, он никогда не притронется ни к чему чужому, ни в каком виде. И, так как у него появляется эта необычайная честность и правдивость, то люди приходят к нему, они знают, что самый лучший способ пользоваться своими богатствами — это дать ему, потому что он не использует их во зло кому‑то. Драгоценные камни реально приходят к такому человеку, потому что люди доверяют ему, потому что… и, более того, само лицо его начинает излучать эту ауру, и люди проникаются необычайным доверием.
Как я вчера не сказал, что слово поддар, Хануман-Прасад Поддар, про которого мы говорили, изначально означало «казначей». И это категория людей, которые отличались своей необычайной честностью. Все, что бы они ни делали, они делали очень‑очень честно. Они никогда не притрагивались ни к чему чужому, только честно заработанные вещи они брали. То есть человек становится богатым, и при этом он сам не пользуется этим.
И, наконец, апариграха дает возможность человеку отстраниться от тела, потому что у него уходит жадность с чувственным наслаждением. И, отстранившись от тела, он начинает видеть причину этого тела. И таким образом он видит, как возникло это тело, то есть видит свое прошлое рождение, и может пойти дальше по этой цепочке перерождений. Он абсолютно четко начинает видеть, кем он был в прошлой жизни, и в позапрошлой жизни, и во всех предыдущих жизнях, потому что он увидел этот поток кармы со стороны. Это то, что апариграха, то есть отсутствие жадности или нестяжательства, приносит человеку, когда он достигает совершенства.
Дальше что у нас? Яма. Какая? Нияма. Какая следующая нияма? Шауча. Шауча дает мистическое совершенство брезгливости. Человек начинает с брезгливостью относиться к своему телу и к телам других людей в том смысле, что он не смотрит на других людей как на объекты эротического наслаждения, он понимает природу этого. Это совершенство шаучи.
Дальше сантоша. Сантоша приводит человека к внутреннему счастью и к радости, которая распирает его, и ум его становится очень спокойным в результате этого и постепенно-постепенно его медитация… он подготавливает таким образом свой ум.
Тапа сжигает всю грязь, которая сохранилась как в нашем теле, так и в уме прежде всего. Свадхьяя. Свадхьяя — это очень важное мистическое совершенство. Свадхьяя, говорит Патанджали Муни, приводит к тому: иштадевата сампрайогах, свадхьяя иштадевата сампрайогах — человек видит перед собой Божество, которому он поклоняется.
Так как Патанджали Муни, он сешвара‑йог, он верит в существование ишвары, ишвара‑пранидхана, то он дальше говорит, что ишвара‑пранидхана самадхи — человек входит в самадхи в результате совершенства ишвара‑пранидханы, но уже до этого повторение мантры приводит к тому, что человек видит объект этой мантры: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Свадхьяя значит, что я медитирую на объект своей медитации, на Божество, на своего иштадевату. И в результате этого иштадевата проявляет Себя передо мной. Моя медитация увенчивается успехом, и мы знаем примеры этого из «Шримад‑Бхагаватам», и стихи «Шримад‑Бхагаватам» (3.9.11), которые говорят: йад‑йад-дхийа̄ … тат-тад-вапух̣, что человек начинает видеть ту форму Господа, на которую он медитирует.
И дальше, следующие этапы йоги, они приводят к все большему и большему углублению мистических совершенств и все большей и большей власти йога над материей. Именно этим объясняются все рассказы о чудесах, которые йоги совершают. И вот тут мы можем поговорить о Горакхнатхе. Наконец‑то наше время пришло. У нас есть еще пятнадцать минут, чтобы рассказать его полную чудес жизнь за это небольшое время.
Горакхнатх, основатель ордена Натхов, как я уже говорил, в честь которого назван Горакхпур, является одним из самых почитаемых в Индии йогов, и он основатель хатха-йоги. Патанджали Муни объясняет аштанга‑йогу. У них есть много общего, но есть и большая разница. Разница эта прежде всего заключается в том, что люди, следующие путем аштанга‑йоги, не придают слишком большого значения чудесам, тогда как хатха‑йоги, для хатха‑йогов чудеса являются очень существенной частью их духовного развития, потому что это их способ подняться над материей.
И мы пойдем с вами в этот монастырь, где по‑прежнему живут последователи Горакхнатха, но сначала нужно немножко поговорить о нем, и его рождение в этом мире особенное. Он не появился из чрева матери, он появился из кучи навоза, поэтому его назвали Горакха — «тот, кого защитили коровы». Он в течение двенадцати лет постепенно‑постепенно формировался в куче навоза. История с этим связана такова, что его учитель Матсьендранатх просил милостыню. И йоги, или санньяси, имперсоналисты, которые просят милостыню, они стучатся в дверь, они говорят: алакха, алакха, алакх, алакх, алакх ниранджана! Они говорят: «Именем безличного Брахмана, именем Господа подайте мне милостыню!»
И однажды, проходя по дороге по деревне, он постучался во двор, в дом, ему открыла красивая молодая женщина. Он попросил у нее милостыню, она с удовольствием дала ему какое‑то пожертвование, риса, еще чего‑то. И он увидел, что у нее очень печальное лицо и что она смотрит на него с напряженным ожиданием. Он спросил у нее: «Что тебе хочется? Чего ты хочешь? Почему ты так несчастна? Чего тебе не хватает?» Она говорит: «Мы уже семь лет с мужем женаты, но у меня никак не рождается ребенок. Пожалуйста, благослови меня, чтобы мой ребенок у меня появился». Он залез в свою суму, достал горстку пепла, прочитал мантру. Йоги достигают совершенства в мантре, мы еще увидим это, рассказывая истории про Горакхнатха. Они повторяют мантру максимально чисто, так, что звук мантры обретает способность влиять на материю и манипулировать материей: он устраняет преграды, которые есть в материи, и с помощью этого звука они достигают того, чего нужно.
Он сосредоточился на этой горстке пепла, зарядил эту горстку пепла мантрой, звуком мантры, вложил туда энергию и сказал: «У тебя родится замечательный сын. Этот сын будет великим йогом. Пожалуйста, смешай этот вибхути, этот пепел священный с рисом сладким. Выпей на ночь, в подходящую ночь, — он сказал ей, когда это нужно сделать, — и ты забеременеешь, и у тебя родится не просто сын, а замечательный сын — великий йог. Через двенадцать лет я приду к тебе, чтобы посмотреть на него».
Женщина очень обрадовалась. Она сохранила эту горсточку пепла отдельно в узелке. И в это же время к ней пришли соседки. И она, конечно, как любая женщина, похвасталась, что к ней пришел йог, и что йог был особенный, что йог ее благословил. И соседки, как это водится, они стали злословить. Они стали говорить: «О эти йоги! И ты веришь этим йогам? Какая ерунда, эти йоги! Непонятно что они хотят, и непонятно какой яд он тебе дал. Может быть, кто‑то его подговорил, чтобы он тебя отравил!» Другая соседка стала говорить: «Да нет, это вообще всё ерунда и очень опасно!»
Короче говоря, они оставили ее в полном сомнении. Она посмотрела на это вибхути. Она подумала: «Что-то внутри мне подсказывает, что йог был настоящий, но на всякий случай лучше я не буду есть это вибхути». И комментаторы этой истории говорят: «Если кому‑то не суждено иметь детей, то даже если йог благословит, детей не будет». И она пошла и высыпала этот пепел на кучу мусора, куда соседи и она складывала объедки и в том числе выкладывали коровий навоз.
Йог ей сказал: «Через двенадцать лет я приду». Гуру звали Матсьендранатх. До сих пор те, кто занимаются йогой, знают, что есть матсьендрасана. Показать? Очень сложно. Не буду показывать. В общем, потом покажу на досуге, когда у нас будут уроки йоги с вами. Через двенадцать лет он вернулся, постучался в тот же дом, та же женщина открыла ему. Она испугалась страшно! Сказала: «Сейчас всё, мой обман раскроется». И он стал говорить: «Как у тебя, сын? Мальчик, наверное, уже большой. Как он? Покажи мне его!»
Она стала говорить: «Я высыпал пепел в кучку навоза». К ее удивлению, он нисколько не рассердился. Он сказал: «Пожалуйста, покажи мне, куда ты высыпала этот пепел. Мальчик должен быть там, потому что мои слова не проходят даром. То, что я сказал, должно свершиться — мальчик там».
Они подошли к этой куче навоза, и он крикнул: «Эй, йог! — Он назвал его по имени, — выходи!» Первый раз кучка навоза промолчала. Крикнув второй раз, молчание раздалось в ответ. В третий раз: «Я тут, я тут, я тут!» И постепенно-постепенно из‑под этой кучи появился красивый двенадцатилетний мальчик.
Они туда накладывали всё. Всё необходимое для его появления там было, потому что, в конце концов, мы все с вами из праха родились, в прах вернемся. Всё там было. Информацию, которую нужно, он вложил вместе с этой мантрой. Так появился Горакхнатх. И когда он вылез в конце концов из кучи навоза, то Матсьендранатх дал ему имя: «Отныне тебя будут звать Горакх — тот, кого защитил навоз; или тот, кого защитила корова; или тот, кого родила корова; или тот, кто будет защищать коров, неважно, и ты будешь повелителем Горакхнатхом».
Так они стали учителем и учеником. Он сказал, что «все, я забираю его, так как ты не захотела его взять». Женщина стала смотреть на него полными слез глазами. Когда она увидела этого мальчика, поняла, какую жуткую ошибку она совершила. Она стала просить его: «Может быть, еще немножко вибхути?» Он сказал: «Нет. Тебе не суждено иметь детей в этой жизни. Единственное, что ты можешь сделать, — это просто принять это как волю Бога. И, может быть, тогда в следующей жизни ты будешь более счастливой, потому что сам факт принятия воли Бога, благодарного принятия, уже устраняет карму».
Они отправились из этой деревни дальше в путешествие. Они не останавливались нигде больше, чем на одну ночь. Я буквально еще несколько историй расскажу про него, как он, собственно, обрел свои мистические совершенства. И в конце концов Матсьендранатх, он хотел посетить Джаганнатху. Один Натх захотел посетить другого Натха. И они отправились в Джаганнатха‑Пури, оказались в Ориссе, в Уткали, и остановились в деревне рядом с Джаганнатхой, Джаганнатха‑Пури.
И, прежде чем пойти туда, зная о могуществе Джаганнатхи, Матсьендранатх решил испытать своего ученика на верность. Горакхнатх, маленький мальчик‑йог, был очень предан своему учителю, но он хотел убедиться в его преданности. Поэтому, остановившись в этой деревне, на околице, за пределами деревни, он послал мальчика просить милостыню и сказал: «Принеси мне, я очень хочу есть, принеси мне побольше еды».
Мальчик стучал в один дом, в другой дом, в третий дом, везде ему отказывали по той или иной причине. В конце концов, он постучал в какой‑то дом, где женщина по поводу праздника, бывшего у нее в доме, дала ему много еды, сладостей и всего остального. И он на радостях принес полную свою утарию, полную миску своему гуру, поставил перед гуру. Гуру с удовольствием все съел. И в конце концов он стал есть одну за другой расагулы, которые она дала, и сказал: «Очень мне понравились эти расагулы, не мог бы ты еще раз сходить и попросить у нее добавки».
Мальчик слегка усомнился, но — гуру говорит, надо идти. Он подошел к той же самой двери, немного нерешительно постучал, потому что он понимал, какой прием он встретит на этот раз. И когда буквально через двадцать минут после того, как она дала ему огромный поднос еды, этот попрошайка появляется снова с той же самой мантрой: алакха, алакха, алакха, у ее крыльца женщина увидела того же самого мальчика и стала кричать на него: «Что ты хочешь? Что ты вообще? Какой ты йог? Я дала тебе целый поднос, ты все сожрал и еще за добавкой пришел. Убирайся отсюда вон!»
Он стал ей объяснять: «Ма, я даже не притронулся к этой пище. Все съел мой гуру. И он попросил меня еще, ему расагулы нужны. Ему очень понравились ваши расагулы».
Она разъярилась еще больше: «Расагулы ему нужны! Йог называется! Расагул ему не хватило! Убирайся отсюда, пошел вон».
Она стала пинать его, но он не отставал: «Мам, мой гуру просит. Пожалуйста, мне нужны именно эти расагулы».
В конце концов она с ненавистью посмотрела на него и сказала: «Одна расагула — один глаз!» И ушла внутрь. А он, недолго думая, и вырвал свой глаз. Она вернулась с одной расагулой, она пошутила, но он принял ее шутку всерьез. И она увидела его окровавленное лицо. Увидела, что у него на руке лежит глаз. Она перепугалась страшно, она не ожидала такого. Она дала ему расагулу и быстро захлопнула дверь. А мальчик у двери стал кричать: «Мама, глаз! Ты забыла взять глаз!»
Она не знала, что делать. Она сказала: «Мне не нужен твой глаз, уходи отсюда!» Он отправился в обратный путь и стал думать, что же делать. Он ни в коем случае не хотел появляться перед своим гуру в таком виде, чтобы не расстраивать его, поэтому он спрятал, завязал свой глаз в мешочек. А то место, где был глаз… он омылся, смыл всю кровь и перевязал ее повязкой и пришел к нему в таком виде — с перевязанным глазом и сказал гуру: «Я принес тебе расагулу. К сожалению, только одну мне женщина дала». Он спросил у него сразу: «Что с твоим глазом?» Он сказал: «Ничего, немножечко болит чуть‑чуть, глаз у меня. Не обращай внимания, главное, съешь расагулу». Учитель все понял. Он сказал: «Развяжи свою повязку, дай мне свой глаз». Он взял этот глаз, он омыл его водой, он прочитал мантру, вставил глаз обратно. Боль прошла, и мальчик стал видеть.
Так он, с одной стороны, прошел тест, а с другой стороны — он стал еще больше привязан к своему гуру, полностью доверял своему гуру. И они отправились дальше в путешествие, и его гуру, Матсьендранатх, останавливался перед каким‑то храмом. Они начали… (нам нужно уже кончать, да? Ну я одну эту историю дорасскажу, она немножко длинная, но мне еще минут хотя бы десять нужно или семь.) Они остановились перед храмом Нарасимхи. И гуру дал ему мантру Нарасимхи. И сказал: «Читай мантру Нарасимхи». Они стали читать мантру. Гуру в одном месте, а ученик в другом месте. И Нарасимха появился в ответ на призыв гуру первого и сказал: «Что ты хочешь?» Он сказал: «Мне ничего не нужно, я вижу Тебя, мой Господь, но сделай так, чтобы у моего ученика все было хорошо, чтобы все препятствия были устранены с его пути». Нарасимха улыбнулся, сказал: «Если ты просишь — будет так!» и появился перед учеником.
— Что ты хочешь, проси у меня все, что ты хочешь.
Он молитвенно сложил руки.
— Мне ничего не нужно, пусть у моего гуру все будет хорошо. Мне ничего не нужно.
— А твой гуру послал меня к тебе. Проси у Меня все, что хочешь.
— Дай мне, пожалуйста, преданность своему гуру. Сделай так, чтобы я никогда не отклонялся от этого пути и всегда служил своему гуру.
Нарасимха был очень доволен.
— Я благословляю тебя. Все препятствия уйдут с твоего пути. Ты будешь всегда верен своему гуру и в конце концов ты достигнешь цели своих устремлений.
Итак, они ходили из храма в храм, и гуру учил его, каким образом можно вызывать Божества и каким образом можно получать благословение от Божеств, пока в конце концов они не дошли до храма Сурьи. И в храме Сурьи, опять же, в процессе йогической медитации, маленький йог Горакхнатх получил благословение от Сурьи и вместе с этим амрита‑сандживани мантру. Сурья дал ему амрита‑сандживани мантру — мантру, которая может делать человека бессмертным, или которая может оживлять, которая может делать мертвых живыми, амрита‑сандживани. И после того, как они получили это благословение, — слушайте внимательно, это важная и интересная история для нас с вами тоже — он сказал ему: «Хорошо, оставайся здесь в одиночестве, — они дошли до какой‑то деревни, невдалеке от деревни остановились, — и, медитируя на эту мантру, тебе нужно сначала очистить эту мантру и достичь успеха в произнесении этой мантры амрита‑сандживани». Потому что одно дело — вы получили мантру, но во время инициации человек получает мантру, дальше ему нужно работать над тем, чтобы мантра ожила, чтобы мантра очнулась в нем, чтобы звуки этой мантры приобрели силу.
И Горакхнатх маленький сел и стал повторять про себя эту амрита‑сандживани и медитировать. И в этот момент дети из соседней деревни прибежали и стали играть, шуметь, кричать. И в процессе игры договорились друг с другом: «Сейчас мы сделаем телегу, потом сделаем возницу». Они попытались из глины сделать телегу, у них ничего не получилось, и они увидели, какой‑то йог сидит. Йоги, они все могут. Они подбежали к нему и стали говорить: «Можешь сделать телегу? Можешь сделать телегу? Можешь сделать телегу?» Он отмахивался от них, говорил: «Не мешайте мне!», пытался сосредоточиться на мантре, но они дергали его за волосы, приставали к нему.
В конце концов он подумал: «Легче согласиться, чем их отогнать». И поэтому быстро-быстро объяснил им, как сделать из глины телегу, чтобы она ездила. Они сделали из глины телегу, сделали какую‑то там повозку, очень обрадовались и сказали: «Теперь нам нужен возница! Теперь нам нужен возница!» и попытались сделать из глины возницу, ничего у них не получилось. Они опять прибежали к йогу, опять стали приставать к нему, опять он пытался их отогнать, опять у него ничего не получилось.
Он решил: «Ладно, хорошо, сделаю эту возницу, и потом дальше буду заниматься медитацией». Повторяя амрита‑сандживани мантру, он стал лепить из глины человеческую фигуру, и на глазах у всех после того, как он слепил, даже до того, как он еще успел слепить эту фигуру из глины, эта фигура стала оживать. Так как он повторяет амрита‑сандживани мантру, так как он произносит эту могущественную мантру, и за ним весь этот багаж йогических сил и йогических сиддх.
Вдруг на глазах у всех эта вещь стала приобретать какие‑то реальные конкретные очертания, появилась кожа, появились волосы, появились глаза и появился маленький ребенок. Дети в ужасе разбегались, разбежались к себе в деревню и стали кричать: «Там привидение! Привидение! Дух, дух, дух, дух!» Люди сбежались из этой деревни, чтобы посмотреть, и Матсьендранатх, его учитель, который медитировал неподалеку, тоже прибежал на этот шум и увидел, что его ученик сидит с ребенком и не знает, что с ним делать, куда его девать, и растерянно оглядывается вокруг, а ребенок радостно улыбается у него на коленях.
Учитель ему сказал: «Ты дурак! Ты что сделал! Ты повторял амрита‑сандживани мантру! Что ты хочешь? Теперь вот, вот у нас тут прибавление появилось!» Учитель в медитации понял, что это еще один великий йог решил таким образом прийти необычным, экстравагантным в этот мир, минуя пытки во чреве матери в течение девяти месяцев. Он дал ему имя, назвал его, и тут из толпы вышел человек‑брахман и стал говорить: «Ты знаешь, у нас с женой нет ребенка. Может, ты дашь нам этого ребенка? У нас никак не получается». И все люди заголосили и стали говорить: «Да, да, отдай ему! Это замечательный брахман, мы все его очень любим. Он самый ученый у нас здесь. Он воспитает этого ребенка как нужно». Матсьендранатх проверил его и доверил ему, в конце концов, этого сына, сказал, что «великий йог родился у тебя. Воспитывай его в любви, чтобы он не знал ничего, кроме любви, и чтобы он вырос в любви, чтобы в конце концов он стал настоящим йогом».
Они остались наедине, и учитель стал ругать: «Глупец! Слава Богу, мы избежали этого, а то, представь себе, нам нужно было сухое молоко покупать где‑то и делать ему кашку, смесь „Малыш“, и как бы мы его выкормили? Что ты сделал? У тебя есть знания, ты получил знания от всех этих Божеств, которые тебе дали, но у тебя нет мудрости. Ты не знаешь, каким образом пользоваться этим знанием, а знание без мудрости — источник бесчисленных бед. Ты будешь злоупотреблять этим знанием, потому что ты знаешь что‑то, у тебя есть силы, у тебя есть могущество, но у тебя нет мудрости, которая поможет тебе пользоваться этим только во благо. Ты не будешь знать, как пользоваться этим так, чтобы это не принесло вреда никому, и поэтому, — он сказал, — мы отправляемся сейчас в Бадарикашрам. И в Бадарикашраме в течение двенадцати лет ты должен будешь медитировать до тех пор, пока Господь Шива не придет к тебе и не даст тебе мудрость».
Именно об этом я хотел вам сказать: о том, что у нас может быть знание, но при этом может не быть мудрости. Двенадцать лет мальчик медитировал, уже не мальчик, уже юноша, в Бадарикашраме, пока наконец Господь Шива не пришел к нему. Он, памятуя о том, что велел ему духовный учитель, попросил его: «Сделай так, чтобы различные, разрозненные кусочки, фрагменты знания, которые у нас есть, различные силы, которые у меня есть, чтобы они сложились в одну гармоничную картину, чтобы я понял, чего в конце концов я должен достичь, к чему я должен стремиться, чего я не должен хотеть и как мне употреблять все эти силы во благо».
И Господь Шива дал ему это благословение, и он вернулся к своему гуру, но это было очень непростое путешествие, очень сложное, очень длинное, но у нас нет времени, чтобы рассказывать о нем дальше. Но суть, еще раз, в том, что мы сейчас пойдем туда, к этому йогу, Горакхнатху, основателю этого мистического ордена Натхов, йогов. Они по преданию, следуя за своим учителем, Горакхнатхом, во время инициации учитель разрезает им ухо. Они полностью доверяют ему. Это их тест. Оцените преимущество бхакти‑йоги. (смех) Учитель берет нож и разрезает им ухо напополам и вставляет в это ухо большую серьгу или палочку из слоновой кости или серьгу из слоновой кости. И ухо потом зарастает, оно срастается, и они носят эту большую серьгу в ухе в знак того, что они полностью покорны и послушны своему учителю и готовы следовать за ним до конца.
Мы отправимся туда, мы попросим у Горакхнатха, чтобы он не давал нам никаких мистических сил, чтобы он защитил нас от этого соблазна и чтобы он помог нам в конце концов обрести ту самую одну мистическую силу, к которой мы должны стремиться, — иштадевата-сампрайогах, чтобы в конце концов Божество, которому мы поклоняемся, стало довольно нами, чтобы Кришна почувствовал доверие к нам, и проявился из звуков мантры, и предстал перед нами, и чтобы мы могли служить Ему и встретить Его достойно в своей жизни.
Вот место, в которое мы с вами сейчас идем, и естественно, что нам нужно будет громко петь Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Великие йоги могут исполнить любое желание, они более милостивы и более могущественны иногда даже, чем Сам Господь. Я, в связи с этим, буквально маленькую историю, чтобы уже завершить вчерашний рассказ, я забыл несколько очень важных деталей. Одна из этих деталей, которую я недорассказал вам вчера, — это после того, как Хануман-Прасад Поддар получил даршан Вишну —третий даршан Вишну, и новость об этом разнеслась и дошла до его жены. Это было в другом месте, в ашраме его гуру. Он вернулся домой, и жена встретила его с распростертыми объятиями, счастливая. Она сказала ему… Да, и Вишну сказал ему, одна из вещей, которую Он сказал ему в конце, когда они уже беседовали, Он сказал ему, что «Я больше не проявлюсь перед тобой в этом виде. Это последний даршан, который ты видишь, — потом он видел Его в образе Кришны и так далее, — но в этом виде больше Я не проявлюсь перед тобой!»
И жена его обрадовалась, но он заметил, что она все равно немножко грустная. Будучи очень чувствительным человеком, он спросил: «А что ты грустишь‑то, почему? Надо же радоваться, Сам Господь проявился передо мной!» Она сказала: «Я грущу, потому что Он появился перед тобой, а не передо мной». И он на радостях сказал: «Перед тобой Он проявится». И в тот же миг Господь Вишну проявился перед ней. Перед ним Он проявился на несколько минут, а перед ней Он находился в течение двух недель непрерывно. Днем и ночью она видела перед собой Господа по благословению ее мужа. И это одна из историй, которая доказывает, что благословение великих святых очень могущественное. Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Ссылка на лекцию: https://www.youtube.com/watch?v=7QVvRbQYK5M
https://goswami.ru/lecture/5672
